Заговор генералов
Шрифт:
Все, кроме престарелого, так ничего и не понимающего графа Фредерикса, подались вперед.
– ...Теперь, еще раз обдумав положение, я пришел к заключению, что ввиду болезненности наследника мне следует отречься одновременно и за себя, и за него, так как разлучиться с ним я не могу.
Это решение было неожиданным для всех.
– Облик маленького Алексея Николаевича был бы смягчающим обстоятельством при передаче власти, - растерянно пробормотал Гучков.
Генерал Рузский нашелся:
–
– Мы не можем дать на это ответа, - впервые подал голос Шульгин.
Все снова замолчали, словно бы не зная, что делать дальше.
– Давая свое согласие на отречение, - опять произнес Николай, - я должен быть уверенным, что вы подумали о том впечатлении, какое оно произведет на всю остальную Россию. Не отзовется ли это некоторою опасностью?
– Нет, ваше величество, опасность не здесь!
– забыв о церемониале, воскликнул Гучков.
– Мы опасаемся, что, если объявят республику, тогда возникнет междоусобие.
Ему на подмогу опять пришел Шульгин. Он тоже стал рассказывать об обстановке в столице:
– В Думе ад, это сумасшедший дом. Нам придется вступить в решительный бой с левыми элементами, а для этого нужна какая-нибудь почва. Относительно вашего проекта разрешите нам подумать хотя бы четверть часа.
– У всех рабочих и солдат, принимавших участие в беспорядках, есть уверенность, что водворение старой власти - это расправа с ними, - начал вторить Шульгину
Гучков.
– Поэтому нужна полная перемена. Нужен такой удар хлыстом, который сразу переменил бы все.
– Хотите еще подумать?
– не скрывая иронии, осведомился Николай.
– Нет, - решился Гучков.
– Я думаю, что мы сможем сразу принять ваши предложения. Когда бы вы могли совершить самый акт?
Он расстегнул папку темной крокодиловой кожи:
– Вот проект, если бы вы пожелали...
– Проект нами уже составлен, - ответил, поднимаясь, Николай.
Все поспешно вскочили. Даже Шульгин и Гучков, подражая генералам, вытянулись.
Царь вышел из вагона.
Через несколько минут он вернулся. Протянул Гучкову листок размером в четвертушку писчей бумаги. Это был акт об отречении.
Отныне Николай II переставал быть "его величеством императором Всероссийским" и становился гражданином Николаем Александровичем Романовым.
– Надлежит решить еще несколько вопросов, менее значительных, произнес с виноватым видом Шульгин.
– Необходим ваш указ о назначении председателем совета министров князя Львова. Желательно, чтобы на указе была проставлена дата раньше часа отречения. Сие нужно, чтобы подчеркнуть преемственность власти.
– Хорошо. На два часа раньше? Оба
– Кого бы вы хотели видеть верховным главнокомандующим?
– продолжил Гучков.
– Мною решено уже раньше: великого князя Николая Николаевича, ответил Николай.
– Остается нерешенным вопрос о главнокомандующем войсками столичного округа...
– начал Шульгин.
– Генерал Иванов не...
Но его прервал Рузский:
– Когда вы были уже в пути, поступило ходатайство от Родзянки. Михаил Владимирович предложил кандидатуру генерала Корнилова. Государь одобрил и дал указ правительствующему сенату о назначении.
– В таком случае наша миссия исчерпана, - с облегчением проговорил Гучков.
Но его спутник не удержался:
– Разрешите узнать, ваше величество, о ваших лпч-ных планах. Вы прямо отсюда поедете в Царское Село?
Романов задумался.
– Нет... Я хочу сначала проехать в Ставку. Может быть, заеду в Киев, чтобы проститься с матушкой... Л затем и в Царское.
– Мы приложим все силы, чтобы облегчить вашему величеству выполнение ваших дальнейших намерений!
– с жаром воскликнул Шульгин.
Спустя несколько минут, оставив вагон-гостиную, эмиссары отправили в Петроград телеграмму:
"Просим передать председателю Думы Родзянко: государь дал согласие на отречение от престола в пользу великого князя Михаила Александровича с обязательством для него принести присягу конституции. Поручение организовать новое правительство дается князю Львову. Одновременно верховным главнокомандующим назначается великий князь Николай Николаевич. Манифест последует немедленно в Пскове. Как положение в Петрограде. Гучков. Шульгин".
Через час, глубокой ночью, с дубликатом манифеста об отречении посланцы Родзянки отбыли в столицу.
Когда за окнами вагона потянулись пригороды Питера, уже вовсю занялось утро.
Утро пятого дня революции.
Глава шестая
3 марта
1
В полупустом вагоне второго класса Путко ехал в направлении Риги. Чем ближе к линии фронта, тем пассажиров становилось все меньше. Лишь офицеры. В одном купе началось дорожное застолье, в другом - преферанс. Антон остался один.
Он был рад этому - возможности неторопливо, не прерываясь ничем, под ритмично-успокаивающее постукивание колес перебрать в памяти все случившееся, как бы взглянуть на события минувших дней и на самого себя со стороны.
Багажа у него с собой немного. В трофейном, обшитом рыжим собачьим мехом ранце - смена белья, полотенце, щетка, мыло, бритвенный прибор.
– А под бельем - плотно уложенные, отяжелившие ранец стопки "Известий" с "Приказом No 1" и листовки с лаконичным обращением: "Товарищи!"