Заговор генералов
Шрифт:
— Вы учли все последствия, Александр Федорович? — медленно проговорил он.
— Вполне, — заверил Керенский.
Примерно в этот же утренний час телеграмма Керенского, принятая и расшифрованная в Ставке, была передана дежурным офицером-связистом начальнику штаба главковерха. Лукомский тут же поспешил с бланком в кабинет Корнилова. Генерал прочел — и лицо его окаменело.
— Не понимаю, — процедил он.
— Сейчас попытаемся разобраться, — отозвался Лукомский и приказал адъютанту: — Разыскать
Комиссарверх появился через несколько минут. Начальник штаба сунул ему буквально под нос бланк:
— Вы, если не ошибаюсь, комиссар Временного и лучший друг Савинкова? Как прикажете понимать поведение ваших патронов?
Филоненко перечитал телеграмму:
— Это глупая шутка. Или подлог. Обратите внимание: на ней нет номера. Подписана просто: «Керенский». К тому же главковерх может быть уволен от должности только по постановлению правительства, а не волей одного министра-председателя.
И правда, документ был оформлен с нарушением элементарных правил.
— Я убежден — это подлог. Потому что не могу представить, чем могло быть продиктовано такое решение, — повторил Филоненко.
В кабинете уже были и Завойко и Аладьин. Телеграмма пошла по рукам.
— Это провокация, подстроенная «балериной»! — заключил ординарец-советник.
Филоненко должен был защищать честь мундира:
— В корне всего лежит недоразумение. Его можно и должно выяснить! Я свяжусь по прямому проводу с Савинковым.
Вскоре управляющий военмина был уже на проводе. Комиссарверх в сопровождении Завойко и Аладьина поспешил на узел связи.
«Телеграмма министра-председателя подлинная, — отстучал аппарат. — С первым же поездом выезжайте из Ставки в Петроград».
— Спросите, хочет ли Борис Викторович переговорить с самим Лавром Георгиевичем, — подсказал Завойко.
«Да, но позже, часа в два пополудни». Вернулись в кабинет верховного. Доложили.
— Тем лучше, — скупо процедил Корнилов. Перевел колючий взгляд на Лукомского: — Ваш черед отвечать фигляру.
Начальник штаба тут же в кабинете написал ответ на телеграмму Керенского: «Ради спасения России вам необходимо идти с генералом Корниловым, а не смещать его. Смещение генерала Корнилова поведет за собой ужасы, которых Россия еще не переживала. Я лично не могу принять на себя ответственность за армию, хотя бы на короткое время, и не считаю возможным принимать должность от генерала Корнилова, ибо за этим последует взрыв в армии, который погубит Россию». Поставил точку, протянул лист главковерху.
— Благодарю. Не сомневался. Проинформируйте об этом инциденте всех главнокомандующих фронтами. Пора бумажную войну кончать. Где в данный момент дивизии Крымова?
Лукомский подошел к карте, взял указку:
— Здесь, здесь, здесь, здесь…
Точки пунктиром охватывали столицу со всех сторон. Но круг по диаметру был широк.
— Ускорить продвижение!
— Поступила депеша от главкосева, — доложил адъютант.
Генерал
— Правильно. Исполнять только мои приказания. Войска к Питеру двигать. Всех сопротивляющихся продвижению расстреливать на месте. Так и передайте Владиславу Наполеоновичу. — Корнилов подошел к карте: — Медленно. Медленно продвигаются! Приказываю комкору Третьего Конного, начдивам Уссурийской, Донской и туземной дивизий высадиться между станциями Гатчина и Александровская, в конном строю двигаться к Петрограду — к Нарвской, Московской и Невской заставам — и дать сражение войскам Временного правительства!..
Антон едва дождался семи вечера — времени, условленного с Дзержинским для встречи со связным. Из «Астории» он весь день не выходил. Решил понаблюдать, как будет заполняться «коробочка». Лашков сказал, что действовать они начнут, по-видимому, завтра, как только получат сигнал из Ставки.
Шалый тоже не покидал номера. Отоспавшись, снова начал наливать себя водкой, методично опорожняя огромную бутыль. С каждым стаканом грузнел, багровел и свирепел:
— У-у, ёшь-мышь двадцать!.. Будет кровищи!.. — Со свистом рассекал воздух взмахом огромной руки. — Донцов бы мне моих сюды! Я б эту сволоту!.. — Пучил на Антона мутные, в красных прожилках глаза. — А-а, ваше благородие, баронский сынок! И тебе поприжали хвост, натянул рванье, ёшь-мышь!..
Как подсчитал Путко, в «Астории» набралось уже около тридцати провокаторов. Нелепо выглядели их рабочие блузы и заношенные солдатские гимнастерки среди белых, с позолотой, лепных стен, бархатных портьер и бронзово-хрустальных бра. Горничные шарахались.
Без пяти семь Антон уже маячил у Исаакиевского собора. Минута в минуту на ступенях из-за угла колоннады появился высокий, статный темнобровый прапорщик в ладно сидящем френче. Антон не без труда узнал в нем Сашку, Наденькиного братца.
— Здравь-желавь, вашбродь! — лихо откозырял Долгинов.
Сам Антон был в форме, иначе встреча с молодым офицером могла бы показаться кому-нибудь подозрительной.
— Мне надо как можно скорей к Феликсу Эдмундовичу.
— Так точно! Товарищ Дзержинский как раз срочно тебя требует!
Через час они были уже на месте, в доме на Выборгской стороне.
Путко с напором рассказал Феликсу Эдмундовичу обо всем, что разузнал от Олега.
— Лашков, есаул Шалый, да и остальные — собралась компания не приведи господь! Это опаснейшее осиное гнездо нужно разворотить как можно скорей! закончил он.