Заговор по-венециански
Шрифт:
Томмазо деньги неинтересны.
— Я и не подумаю продавать свою табличку. Она досталась мне от матери. Ларец, письмо и табличка — все, что у меня есть на память о ней.
Эфран морщится. Подобные чувственные привязки дурно влияют на деловые отношения. Пора вступить в дело опытному торговцу.
— Брат, если мы сумеем продать табличку, то заработаем столько, что вам хватит облагодетельствовать свою обитель, а заодно воздвигнуть памятник матери, который переживет вас. И денег еще останется благодарному
Томмазо отворачивается от стола.
— Мне пора идти, — говорит он.
Эрманно опережает его.
— Брат, мы сделаем все тайно. Никто не узнает ни о нас, ни о вас. — Он смотрит на подругу. — Хозяин Танины мог бы продать табличку, или же мой отец — прямо в гетто. Правда, синьор Гатуссо найдет щедрого покупателя скорее.
— Господа, — вздыхает Томмазо, — я благодарен вам за помощь. И вам, синьора, тоже спасибо. Я как-нибудь отблагодарю вас за хлопоты, но расставаться с табличкой не намерен.
— Можно ли хотя бы взглянуть на нее? Удостовериться в подлинности? — просит Эрманно и указывает на длинные абзацы текста в книге. — Есть сведения о том, что таблички копировались и у кого-то в собственности хранились подделки. У меня же есть детальное описание подлинников, и я могу проверить ваш экземпляр.
Томмазо бросает взгляд на текст, который Эрманно спешит накрыть ладонью.
— Тут еще всякая чушь написана, на которую внимания обращать не стоит.
— Скажите, что здесь говорится, или мы расстаемся немедленно.
Взглянув на Эфрана, Эрманно отнимает руку от страниц и отдает книгу брату Томмазо.
— Как пожелаете. Некоторые знатоки утверждают, якобы таблички украл очень жестокий человек, убийца и палач, чтобы использовать их в тайных обрядах. — Эрманно ждет, пока Томмазо перевернет страницу, и продолжает: — Тут показаны две другие таблички. На первой — пара, мужчина и женщина обнимаются; у их ног ребенок. Говорят, это сам жрец, его жена-скульпторша и их дитя. Третья табличка изображает демона. Правда, демона не этрусского, по крайней мере, не известного тогда в Этрурии.
Юноша смотрит на монаха: не стоит ли прекратить рассказ? Но нет, брат Томмазо желает знать остальное.
— В легенде также говорится, якобы демон — это Сатана, а ребенок от него, не от жреца. Таблички еще называются «Врата судьбы» или же «Врата преисподней». Если присмотритесь, то заметите змиев на табличке, оставленной вашей…
Томмазо бледнеет. Он и не думал о подобных вещах.
— Быть того не может.
— Брат, да здесь написано столько чуши! Бабушкины сказки, не верьте им.
Но Томмазо не может просто так забыть подобные новости. Как могла мать оставить ему нечто с таким дурным прошлым? Надо срочно уединиться, подумать.
Захлопнув книгу, святой брат говорит:
— Наши дела окончены. Grazie. —
Эфрану, Танине и Эрманно остается лишь смотреть ему в спину.
— Сколько времени потрачено впустую, — сокрушается Эфран. — Ясно же, больше мы этого монашка не увидим.
— Не думаю, — сочувственно улыбается Эрманно. — Деловой образ жизни учит, что человек, столь страстно искавший правду о своей вещи, всегда возвращается.
Глава 50
Пьяццале-Рома
Том с Валентиной выходят позавтракать. Валентина приводит Тома в небольшое кафе — не для туристов, — которым пользуются, похоже, исключительно гондольеры и полицейские.
Том не спешит сообщать о своем звонке в Сан-Квентин, хочет сначала переговорить лично с Бэйлом. Однако спешит поделиться информацией, которую накопал Альфи. Валентина, сразу видно, воспринимает историю о табличках как сказку. Впрочем, майору Карвальо она звонит и новые сведения передает.
— Что сказал майор? — спрашивает Том, когда Валентина захлопывает «раскладушку».
— Не много. Он бьет копытом, как всегда, когда получает результаты от экспертов. Наука важным считает все, абсолютно все, если дело касается убийства. Через час будет брифинг, и майор ждет нас.
Том наполняет бокал Валентины водой из бутылки, и девушка улыбается. Значит, помнит, когда в последний раз Том предлагал ей воды.
— У вас есть родные, у кого можно остаться на ночь? — спрашивает Том. — Вам, по-моему, не помешает компания.
— Вы правы. Просто вчера столько всего произошло… Мы приехали на этот остров, я была на месте, где убили Антонио, была среди людей, один из которых, наверное, и убил его… Мне крышу сорвало.
— Берегите себя. Жизнь давит очень сильно. — Сказав так, Том делает небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Думаю, майор Карвальо да и все остальные поймут, если вы возьмете отгулы. Отдохнете.
Стальной блеск в глазах девушки говорит: не дождетесь. Состряпав на лице полуулыбку, Валентина идет к стойке, чтобы расплатиться по счету.
В штаб-квартиру они бредут неспешно и говорят обо всем, кроме гибели Антонио и его дела. Валентине очень хочется знать о жизни Тома и что заставило его стать священником. Том же, напротив, о прошлом говорить не хочет, но кое-чем делится:
— Когда я первый раз побывал на мессе, то сразу ощутил, что я как будто дома. В месте, где можно отдохнуть и быть собой.
Будь прогулка длиннее, Валентина задала бы больше вопросов. И наверное, даже о Тине Риччи и о том, что Том собирается делать дальше. Но к тому времени Том с Валентиной уже достигают крыльца штаб-квартиры.