Заговор против Афин
Шрифт:
Зена ухмыльнулась:
— А кто сказал, что ты будешь всего лишь болтать? Разве в царском дворце нет стражи или шпионов Бризуса? Один младший чиновник чего стоит!
Воительница замолчала и, скрывая ехидную улыбку, дожидалась ответа. Болтушка смутилась и защебетала:
— Ой да, конечно! Конечно, я согласна!
— Помни, — предупредила Зена, — лучше обойтись без шума. Просто прокрадись во дворец, поговори с царицей и возвращайся.
— Ага, — весело ответила Габриэль и сморщила нос. — Встречаемся здесь?
— Воительница, — окликнул Уклосс, входя в комнату в сопровождении остальных. — Мы подумали… Твоя лошадь…
— Лошадь не найдут? — спросила Зена.
— Надежней места я не знаю. Бывает, что туда заходят дети…
— Кто бывает в твоей лавке, кроме Адрика? — Воительница вскочила на ноги.
— Кроме нас, ни души, — ответил пекарь. — Жена больше не заглядывает. В лавке есть комнатка, где я храню зерно; сейчас она почти пуста. С улицы ее не видно.
— Отлично. Уведите Арго с улицы до рассвета. Я осмотрю конюшню при кузнице и решу, оставить ли там лошадь, — Зена повернулась к подруге, положила руку ей на плечо и подвела к Кратосу: — Поможешь ей?
Мальчик кивнул.
— Ты сможешь передать Габриэль, где меня искать?
— Да, — серьезно ответил паренек.
Воительница взъерошила ему волосы и улыбнулась:
— Смотри не попадись, хорошо?
Она порывистым движением обняла Габриэль и шепнула:
— Мигом и без шума, подружка.
— Будет сделано, — пообещала девушка. — Береги себя: Афины не принесли удачи нам обеим.
Зена отрывисто рассмеялась:
— Бризусу и его товарищам судьба вообще не улыбнется.
Глава 5
Габриэль долго возилась с засовом, дрожащими руками закрывая дверь за удалившейся Зеной, Арго и тремя их спутниками. Кратос сидел на полу, наблюдая за ней широко распахнутыми глазами на застывшем лице. Габриэль улыбнулась мальчугану и пристроилась рядом с ним, доставая из корзины ароматные булочки и протягивая приятелю одну из них.
— В ожидании твоего двоюродного брата мы можем перекусить, правда? Ой, как мне хочется придушить воришку!
— Не нужно со мной делиться, — перебил паренек, указывая на сдобу. — Уклосс принес хлеб для вас.
— Я съела уже две штуки! — настаивала Габриэль, угощая парнишку. — Бери! Ты что-то хотел спросить?
— Она, наверное, очень на меня злится?
— Ты о Зене? Да, она вне себя, но причина не в тебе, — честно ответила девушка. — Воительница терпеть не может запутанных историй: как раз таких, как эта. Она понимает, что ты здесь ни при чем, и не винит тебя. И еще, Зену возмущает несправедливость, а в Афинах она сейчас процветает. Подруге придется вмешаться: она не сможет оставить все как есть, а ведь у нас были совсем другие планы. Воительница — настоящий герой, но только не называй ее так, она этого не любит.
Мальчик задумался и разломил булочку надвое. Спрятав половину в карман, он принялся есть.
— Я… хотел поблагодарить тебя за то, что ты отыскала маму. Если б мне пришлось самому искать ее в темнице, поднялся бы переполох.
— Ой, ты бы справился, — заверила его Габриэль. — Помнишь торговца пергаментом? Он бы тебе помог.
— Кто знает, — тревожно ответил Кратос, и девушка с беспокойством посмотрела на него.
— Эй, он что, предатель? Я ведь плохо его знаю…
— Он не из шайки, не волнуйся, —
Паренек дожевал кусок, бросил в рот новый и добавил:
— Торговец пергаментом поднял бы крик, что не любит, когда его бьют. Вот бы «Покровители» потешились. Кто любит-то?
— Никто, это уж точно, — поддержала Габриэль и переспросила: — Гелариона защищает отец? Ах да, вспомнила!
«Сын бога Гермеса находится под его неусыпной заботой. Ага, а я дочь великого Зевса!» — подумала она и посмеялась, живо представив себе такую забавную историю. Девушке пришлось скрыть улыбку: чего доброго, Кратос решит, что она смеется над ним или его драгоценным братцем.
Они в дружеском молчании доели хлеб; вдруг Кратос вскочил на ноги, кинувшись к входной двери. Он даже ни разу не споткнулся о кучи камней на полу. Габриэль вся обратилась в слух и стиснула в руке увесистый булыжник. Послышался тихий скребущий звук, паренек тихо вздохнул и поскребся в ответ. Постояв у двери еще секунду, он навалился на нее плечом, и в щель протиснулся Геларион. Изящная рука с длинными пальцами задвинула засов.
Златовласый воришка замер в неподвижности в угасающем свете огня, разглядывая Габриэль. Она с непроницаемым и мрачным лицом уставилась на маленького проныру. Конечно, она не умела напускать на себя грозный вид, как делала Зена, но в какой-то мере ей это удалось. Гелариону вполне хватило результата, достигнутого девушкой, чтобы в ужасе отступить на шаг и вжаться в угол.
Парнишка оказался старше, чем она ожидала: на первый взгляд Габриэль дала ему всего четырнадцать лет, теперь же поняла, что воришке не меньше семнадцати. На подбородке и над верхней губой она различила пробивающуюся бородку и усы. Кроме того, лицо юноши было не таким безупречным, каким девушка его запомнила: впечатление портили тяжеловатая челюсть и слишком уж тонкий прямой нос. Большой подвижный рот растянулся в притворной улыбке, и парень отвесил Габриэль шутовской поклон.
— Двоюродный братец передал, будто ты желаешь поколотить меня за то, что я нашел тебе бесплатный ночлег. Вот он я. К делу! — Он широко развел руки и улыбнулся. Габриэль иронично отнеслась к театральному жесту и безмолвно смотрела на юношу, оказавшегося вовсе не таким уж нескладехой, какого она предполагала увидеть. У Гелариона были золотые волосы, гладкая кожа, подтянутое мускулистое и стройное тело.
— Благодарю за любезность, — нашлась Габриэль, — но лучше подожду, пока ты потеряешь бдительность. Так будет интереснее.
Парень растерянно моргнул, и улыбка сползла с его лица. Стоя со сложенными на груди руками, девушка смотрела ему прямо в глаза, ей даже не приходилось задирать голову.
— А пока расскажи мне, зачем ты это сделал. Подлый прием!
В ответ юноша помотал головой и замахал руками:
— Побереги нравоучение, мне их уже читали. Та-ак скучно! Дальше ты сообщишь мне, что я не имел права брать чужой кошелек, — тут он пожал плечами, — но ничего не поделаешь, теперь он мой. А тот человек, с чьего пояса он раньше свисал на кожаном ремешке, уже не имеет на него права, такова жизнь. И вообще, мой брат вытащил тебя из темницы, Уклосс накормил отличным хлебом — в чем же дело?