Заговор в начале эры
Шрифт:
В политике часто идут на заведомо невозможный союз для достижения определенных целей, и недавние враги становятся партнерами, а испытанные друзья – непримиримыми соперниками в противостоянии политических воззрений и догм. Именно в эти дни Цезарь встретился с Метеллом Непотом. Родственник Помпея явился в дом Юлия, опоздав почти на час, не извинился, словно это было в порядке вещей.
Цезарь, сделав вид, что ничего не произошло, радушно принял гостя в триклинии. Разговор шел о возвращении Помпея в Рим.
– Я думаю, – заявил Метелл тоном, не терпящим возражений, –
– Подобного прецедента еще не было в Риме, – осторожно возразил Цезарь.
– Но должно быть. Для Помпея будет сделано исключение, – гордо сказал Метелл.
– Даже Великий Сулла не смог этого добиться, – напомнил Цезарь.
– Да, марианцы мешали ему здесь, в Риме. Именно поэтому ему пришлось с армией идти на город, – слишком прямолинейно сказал Метелл.
Глаза Цезаря вспыхнули.
– Ты хочешь сказать, что армия Помпея пойдет на Рим в случае, если требование ее вождя будет отклонено?
Метелл понял, что зашел слишком далеко.
– Я просто думаю, что для Помпея нужно сделать исключение, – нашелся Метелл Непот.
– И для этого вы хотите убрать Цицерона?
– Да, и ты должен нам помочь. Помпей скоро будет здесь, а мы непозволительно медлим.
– Твои выступления против Цицерона известны каждому римлянину, – возразил Цезарь.
– Но не твои, – парировал Метелл, – ты верховный понтифик Рима, будущий городской претор, один из любимцев римского народа. Люди ждут слова истины от представителя рода Юлиев.
– Ты ведь знаешь, что в отличие от вас – народных трибунов – преторы вступают в должность вместе с консулами только по истечении старого года.
– Именно поэтому мы будем ждать, – кивнул Метелл, – а затем выступим вместе против оппонентов.
Благоразумный Цезарь предпочел промолчать. Неприятный осадок от этого разговора сохранялся у Цезаря до вечера, пока к нему не пришла Юлия. Приходу дочери он искренне обрадовался.
– Ты давно ко мне не заходила, – упрекнул он, целуя дочь.
– С тех пор как тебя избрали претором, я не решалась беспокоить тебя и твою супругу, – насмешливо парировала дочь.
– Это очень приятно, – улыбнулся отец, – но я думал, у тебя сейчас больше времени. Ты ведь, кажется, поссорилась с Эмилием?
– Откуда ты знаешь? – изумилась Юлия. – Воистину от тебя не укрывается ни одно событие в этом городе. Правы те, которые говорят, что Цезарь знает в Риме все и обо всем. Или жрецы помогают тебе в твоих пророчествах?
– Помогают, – кивнул отец, – но, если так будет продолжаться, ты никогда не выйдешь замуж.
– Пока не найду человека, похожего на моего отца, – упрямо вскинула голову Юлия.
– Тебе придется долго ждать, – притворно вздохнул Цезарь, – а я сам, к сожалению, не могу на тебе жениться.
– Почему к сожалению?
– Чтобы как-то укоротить твой длинный язык.
Юлия весело расхохоталась вслед за отцом.
– Где ты была во время казни? – неожиданно поменял тему разговора Цезарь. – Тебя видели ночью на Форуме.
Юлия
Он нахмурился.
– Это не самое подходящее место для девушки, – строго сказал Цезарь, – прошу тебя помнить об этом.
– Я видела тебя там, – тихо призналась дочь.
Цезарь неожиданно разозлился.
– Этот варварский обычай и никому не нужная жестокость только обострили наши отношения с катилинариями.
– Все в Риме говорят, что ты был против казни.
– Я был против нарушения римских законов, – устало сказал Цезарь, – и боюсь, что этим прецедентом мы только открываем длинный список незаконных приговоров и казней. Цицерон меньше всего думал о нашем государстве. Им двигала скорее личная месть к катилинариям.
Юлия подошла к отцу.
– Римляне любят тебя, – тихо прошептала она, – и, кажется, я начинаю понимать за что. Ты одинаково велик и в гневе, и в милосердии. Юпитер благоволит к тебе во всех твоих начинаниях.
Отец молчал. Мысли его были обращены к Иудее, где в это время находилась армия Помпея. Это сейчас волновало его более всего.
Глава XXV
И ненавижу ее и люблю.
«Почему же?» – ты спросишь.
Сам я не знаю, но так
Чувствую я – и томлюсь.
Минули сатурналии, дивалии и ларенталии, [124] проводимые в этом году с меньшей помпезностью и роскошью. И не раздавались голоса празднующих, не чувствовалось привычного веселья. Смертная казнь, столь давно не применяемая в Риме и совершаемая теперь с такой театральной торжественностью, потрясла почти всех римлян своей жестокой реальностью. Смерть, столь нежеланная гостья в стенах «Вечного города», вошла туда, дабы утвердить свое господство, и ее ледяное дыхание словно коснулось каждого. И каждый римлянин интуитивно почувствовал, что эта проклятая гостья собирается остаться в городе очень надолго.
124
Дивалии – праздник самого короткого дня (21 декабря), ларенталии – праздник Ларов, покровителей дома (23 декабря).
В эти холодные предновогодние дни Вибий, уже несколько оправившийся после ранения, изнемогал от желания увидеть Семпронию. Если бы он мог оказаться рядом с ней, часто думал юноша, вспоминая дни, проведенные в доме женщины. Только после ларенталий эскулап разрешил ему вставать, и, с трудом передвигаясь, морщась от боли, Вибий поспешил к дому любимой.
Семпрония в эти дни испытывала похожие чувства. Но не к несчастному Вибию. Ею всецело владела единственная страсть к Катилине. Но ее возлюбленный был еще дальше, чем от своей любви Вибий, и это еще больше разжигало страсть в этой необузданной натуре.