Заклинатель змей. Башня молчания
Шрифт:
– О великий, славный, блистательный!
– заканючили нищие, калеки во вшивых отрепьях, отделившие двумя рядами толпу с двух сторон от прохода.
Звенели монеты, рассыпаясь на каменных плитах. Красивый, с белым лицом и смолисто-черной бородой, Аль-Фатх небрежно, даже не глядя, осыпал юродивых медяками, доставая их из сумки в левой руке.
Вид - скучающий. Такой бывает у людей, пресыщенных силой и властью. Для которых подобострастие окружающих - нечто привычное, само собой разумеющееся. Он в толпе, но всякому
Все остальное - только приложение к нему...
– О великий, славный, блистательный!
– один из нищих, самый угодливый, кинулся, в припадке подобострастия, с той стороны прохода, ему под ноги, дабы облобызать его божественную стопу...
Но сделал он это так неловко, что чуть не сбил вельможу с ног. Визирь отступил, пошатнулся, повернулся, взмахнув руками вокруг себя, - и Омар увидел правую часть его лица: кривую, корявую, с глубоким старым шрамом через вытекший глаз и скулу под ухо.
Его поддержали под руки. Сановник вновь обрел устойчивость - и, разгневанный, ударил нищего ногой в лицо. Брызнула кровь. Дервиш завопил, испуская пену и дрыгая ногами:
– А-ах... аллах!
Стража схватила бродягу, оттащить его прочь. Произошло замешательство. Визирь повернулся спиной к этой стороне толпы...
И тогда, всех раскидав, как буйвол, к визирю ринулся Светозар. Блеснул огромный кинжал. Скрежуще звякнула кольчуга. Светозар пропорол ее одним ударом - и по самую рукоять всадил дехестанцу кинжал под левую лопатку.
– Исмаилит!
– с воплем раздвинулась толпа. Людей охватил ужас. Только что все было чинно, благопристойно, и вдруг - такое событие. Один из пожилых зевак, тихо вскрикнув, упал без чувств. Нет, никогда человек не привыкнет к виду смерти. Вернее, не сможет с ним примириться, - привыкнуть, положим, сможет. Ибо нет в этом мире, веселом и ярком, пусть беспокойном, ничего нелепее смерти. Нормальна жизнь, смерть - ненормальна...
Убийцу тут же скрутили. Он, впрочем, и не собирался бежать. Или сопротивляться. Стоял и терпеливо ждал, что будут с ним делать.
... Зато нищий, с которого все началось, незаметно исчез.
Через несколько дней он придет в Аламут и сообщит «шейху горы», что «голяме-руси», то есть русский раб, сделал свое дело. По этому случаю состоится семидневное празднество. Будь у Светозара мать, она бы плясала от радости у костра: сын погиб, зато исполнил свой долг, - она бы в горе рвала себе волосы, если б дитя ее вернулось живым, но не справилось с заданием.
Но Светозар с трех лет не знал матери...
И стоял он теперь, одинокий, на главной площади чужого города, далеко от родного Днепра, и бог весть о чем думал.
Хашишинов казнят на месте преступления.
Когда его, со связанными за спиной руками, бросили на колени, он обернулся, разыскал
«Эх, Пейдул!..
– Так выговаривал он «Феодул», христианское имя беглого руса.
– Тебе-то зачем нужно было лезть в дела людей, которые сами никак меж собой не разберутся?»
Вернувшись к себе, он широко распахнул окно и дверь. Лучше всего - свежий воздух! В глаза ему бросилась сумка убийцы.
Раскрыл - в ней нет ничего. Кроме трубки да маленького тыквенного сосуда. Омар испугался. Господь сохрани и помилуй! Он быстро разжег очаг, бросил в огонь шерстяную сумку, сломал и швырнул туда же и трубку, вытряхнул из табакерки темно-зеленые комочки хашиша...
Гори, скверное зелье! Догоняй в небесах ядовитым дымом своим душу бедняги Светозара и, обвившись с нею, лети в исмаилитский рай.
Табакерку он оставил себе - на память о несчастном славянине. Затем он спрятал рукопись «Книги печали» и записи к ней. Зарыл в землю в кувшине...
И только Омар, спеша от страха, проделал все это, как снаружи, на улице, загремели копыта и кто-то застучал в калитку громко и беспощадно...
Часть вторая. НОВОЕ УЧЕНИЕ НА СТАРЫЙ ЛАД
Вы говорите мне: «За гробом ты найдешь
Вино и сладкий мед. И нежных гурий». Что ж,
Тем лучше! Но сейчас мне кубок поднесите:
Дороже тысячи в кредит - наличный грош...
... Он думал, что больше уже никогда не попадет в проклятый Исфахан! Но вновь перед ним - та же дорога на запад, в Рей, и оттуда, через Кум, на юг.
Зачем он нужен Мохамеду?..
Битва между султанами, как всегда между кровными братьями, была жестокой до беспощадности, до исступленной резни. Баркъярук потерпел поражение и уехал в Мекку. Мохамед остался в столице и потребовал к себе Омара Хайяма.
«О боже! Когда вы оставите меня в покое? Ну, меня-то, - ладно, я человек терпеливый. Когда вы оставите в покое эту великую несчастную страну?»
Басар, вновь оказавшийся на степной дороге, - Омар не мог его оставить дома одного, - дико носился по каменным россыпям и придорожным зарослям. Не упуская, однако, из виду хозяина. Которому, поймав в предгорной лощине, принес, похваляясь, зайца.
Дом пришлось заколотить. Омар уплатил квартальному миршабу, начальнику ночной стражи, десять золотых, чтобы тот присматривал за его жильем.