Заклятые любовники

Эльденберт Марина

Мы разыскали его комнаты, а после дед решил прогуляться до моих.

— Иначе все будут говорить, что меня провожала дама.

— Я ваша внучка, — столько, сколько сегодня, я не улыбалась уже давно.

И все-таки его предложение приняла с удовольствием. Прощаясь в дверях, поцеловал меня в щеку и пожелал приятного вечера. Мой родной!

Опасное признание жгло язык, но я не хотела, чтобы кто-то узнал о ребенке раньше Винсента.

— Совсем забыл, — дед достал из внутреннего кармана сюртука большой футляр и протянул мне. — Завтра вам это пригодится.

Я собиралась открыть, но он легко сжал мою

руку.

— Посмотрите у себя. Доброй ночи!

Сгорая от нетерпения, я поцеловала деда в щеку, он же снова усмехнулся в усы и бодрым шагом направился по коридору, приветствуя кого-то из гостей. Кого, я не стала смотреть, гораздо больше меня интересовало содержимое футляра. Изящное рубиновое колье с девятью подвесками — капельками, серьги и браслет. Под ними лежала записка, которая мигом напомнила мне о том, с чего все начиналось — о дурацкой розовой шкатулке и стишке, написанном корявыми буквами.

Я развернула листочек, на которым твердым каллиграфическим почерком Винсента было выведено:

«Моя дорогая Луиза,

ваш дед любезно согласился побыть почтальоном. Примите этот скромный подарок, чтобы оттенить вашу красоту.

Отнюдь не в качестве извинений за то, что я в последние дни уделяю вам непростительно мало времени.

Разве что самую малость.

Ваш Винсент».

Я посмотрела на платье и улыбнулась. По ощущениям — шире не бывает, хоть завязочки к ушам цепляй.

Что ни говори, а некоторые записки приносят счастье.

13

Украшения и платье дополняли друг друга, на незнакомку в зеркале я смотрела с гордостью. Волосы, которые еще пару часов назад торчали в разные стороны, мы с камеристкой совместными усилиями все-таки расчесали. Теперь они были уложены в плетение из кос, локонов и жгутов, и украшены большой заколкой — цветочной веточкой. От высокой, по моде Вэлии, прически я отказалась. Сзади волосы закрывали шею, а спереди струились двумя свободными прядями, которые обрамляли лицо. Спина и декольте — открытые на грани приличий. Легкая накидка — шарф прикрывала плечи полупрозрачным газовым облаком. Корсет я попросила не затягивать слишком сильно, но на талию мне никогда не приходилось жаловаться.

— Долго вы еще будете прихорашиваться, милая леди? — донесся звучный голос деда из соседней комнаты.

— Минуточку!

Не могу же я выйти, не убедившись, что все идеально. Камеристка отступила, сложив руки на переднике, я же пристально рассматривала себя.

Лицо чересчур бледное, несмотря на зелье для легкого румянца. Маленькая хитрость, которой меня научила первая гримерша — тонкая незаметная линия вокруг глаз, оттенила их и сделала выразительнее. Я немного покусала губы, чтобы стали ярче и слегка припухли, и вышла в гостиную, где застала умилительную картину: Арк положил голову на подлокотник кресла, а дед чесал его за ухом. Увидев меня, дедушка поднялся и отвесил галантный поклон.

— Леди Луиза, вы неотразимы!

— Стоило так стараться, чтобы услышать это от вас.

Дед у меня слов на ветер не бросал: восхищение в его глазах вознаградило за все усилия.

Чем заняться

в ночь перед балом? Правильно, красоту наводить. И не только свою. Мне пришлось побегать за Терезой, чтобы заставить ее воспользоваться приготовленной мной маской. Побегать буквально, потому что она пятилась от меня, словно я собиралась намазать ее отваром гориньи, от которой все лицо становится красного цвета и покрывается прыщами. Потом, в три часа ночи, мне пришло в голову, что я должна обо всем рассказать Винсенту. Именно сегодня и чуть ли не сейчас. Проворочавшись до рассвета, я решила подождать, поручила Арка лакею и немного поспала. До обеда.

— Сейчас я сожалею о том, что вы моя внучка.

— Мой первый танец — ваш.

Я поправила деду галстук, легко поцеловала в щеку, а он предложил мне руку. Мы направились к двери, и Арк пошел следом, тихонько поскуливая. Так и норовил ткнуться носом мне в руку, а потом шагнул вперед и зарычал.

— Это еще что такое, бестолочь? — дедушка попытался его отогнать, но дог ощерился и показал зубы. Тут уже удивилась я: с того дня, как в доме появился маленький черный щенок, он рычал только играючи или когда кто-то на меня злился.

— Арк, место! — я чуть повысила голос, но он не двинулся с места. Заскулил уже громче, преданно заглядывая в глаза. Пришлось повторить уже строже: — Место!

Тогда он опустил голову и поплелся в спальню. Я обернулась: он укладывался на полу, виноватый и грустный. Захотелось подбежать к нему и притянуть к себе, но бал должен был начаться с минуты на минуту. Успеется. Вернусь и будем обниматься всю ночь.

У лестницы нас дожидались отец, Глория и Себастьян. Мачеха в светло — голубом платье выглядела моложе, а братец в черном парадном костюме и при фраке — на несколько лет старше. Вечно заискивающее выражение лица и бегающий взгляд сменила отрешенность и гордо вздернутый подбородок. Ни он, ни матушка не соизволили высказать ничего о моем наряде, Глория только поджала губы, заметив колье.

А вот отец улыбнулся — немного неуверенно.

— Прекрасно выглядишь, дочка.

Я улыбнулась в ответ и протянула ему руку.

— Не возражаешь? — спросила у деда, отпуская его.

— Буду только рад.

— Как вам Мортенхэйм? — я повернулась к отцу, направляясь за ним. Надо бы запомнить, что я здесь не хозяйка, и перестать задавать этот дурацкий вопрос.

— Много воспоминаний. Чувствую себя необычно.

Не самая легкая тема. Я украдкой взглянула на отца, но он продолжал улыбаться:

— Потому что хозяева больше не смотрят на нас, как на насекомых.

Я с трудом сдержала смешок. Оказывается, у него тоже есть чувство юмора.

Мы спустились по лестнице, сливаясь с потоком направляющихся к бальной зале людей.

— Леди Луиза, вы очаровательны! — Неожиданный комплимент от одного из джентльменов заставил улыбнуться.

— Благодарю.

— Дорогая, у вас потрясающее платье! — Его спутница решила поддержать кавалера, и на ее голос обернулись все.

Дальше на меня посыпались комплименты от других гостей. Нас приветствовали, на нас смотрели, безоговорочно принимая в свой круг — похоже, горячая новость о воссоединении семейства Лефер потихоньку остывала, а ближе к ужину и вовсе превратится в ледышку: наверняка на балу случится немало любопытного, что будет забавно обсудить.