Заклятые Враги

Реншоу Уинтер

Ксавьер Фокс никогда не был преследователем, ну, по крайней мере, тот тип, который знала. Он никогда не пугал меня или доставлял мне неудобства. Но этот мужчина, который стоит передо мной, скорее чужой для меня, чем я думала.

— Веришь или нет, я не преследовал тебя, — говорит он. — Все знают клуб Бенедикта — место, когда хочешь найти легкую добычу в Хамптонсе.

Все, кроме меня, очевидно.

— Так вот, что ты там делал? — Моя рука опускается.

— Не совсем.

— Лжец. — Это был не первый раз...

— Мне

все равно, веришь ты мне или нет. Я уверен в себе настолько, что не нуждаюсь в твоем одобрении. — Он поправляет воротник белой рубашки. — Случайно проходил мимо по пути к «Приморскому бару», когда увидел, как ты вошла туда. Я не был уверен, что это ты, знаешь, поскольку сказала, что встречаешься с другом. Ни один из друзей, которых знаю, никогда не приведет приличную леди туда. Я зашел, чтобы убедиться, а потом увидел, что с тобой болтает Бенедикт. Парень — проверенный кабель.

— Рыбак рыбака видит издалека... — Ненавижу, ненавижу, ненавижу, что он пробуждает самую детскую сторону меня. Это не я. Я так не поступаю.

— Верно. — Ксавьер закатывает глаза. — В любом случае, поблагодаришь меня позже. Или твой доктор скажет мне спасибо. Одним рецептом меньше, который он выпишет, когда узнаешь, что Бенедикт отправит тебя домой с маленьким сувениром, называющимся хламидиоз.

— Нельзя быть таким грубым.

— Я честен.

— Едва ли могу сказать, что ты честный.

С меня хватит. Я не намерена тратить эту прекрасную пятничную ночь в Хамптонсе, споря на тротуаре с Ксавьером по пустякам. Черный капот и серебряная эмблема «вольво», на которой я приехала, привлекает мое внимание, и я вытаскиваю ключи из сумки.

— Куда ты собралась? — спрашивает он.

— Вернусь домой.

— Сколько ты выпила?

— Не знаю. Два? Два с половиной?

— За последний час?

Кто он, мой надзиратель?

— Не знаю? — Я прекратила следить за временем, когда ушла из «У Ника и Тони».

Он подходит ко мне, обхватывает запястье и забирает ключи из сжатого кулака.

— За руль ты не сядешь. Пока нет.

— Почему нет?

— Во-первых, ты суетишься, следовательно, ты, скорее всего, превысила разрешаемую норму, а во-вторых, сейчас чуть больше девяти, и ты едешь домой, как какая-то неудачница.

Я вдавливаю носок правого каблука в тротуар, скрещивая руки на груди.

— Я знаю тебя, Магнолия, и знаю, что ты так разоделась не просто, чтобы разойтись пораньше. Давай сегодня повеселимся. Как в старые добрые времена. — Он засовывает ключи в карман, четко заявляя о том, что не собирается принимать «нет» в качестве ответа. — Дай мне одну ночь. Если тебе не будет весело, я возьму первый гидроплан обратно на Манхеттен утром. Весь дом «Ван Клиф» будет только для тебя, как ты и хотела.

Кусочки сердца все еще болят, страстно желая вернуться к жизни под ночным летним небом, усеянным, как это ни печально, романтическими звездами. Прошло два года, а я все еще не полностью

исцелилась с того момента, когда поняла, что все о Ксавьере Фоксе было иллюзией.

Я говорила себе простить его. Убеждала себя, что игнорировать его — это лучший способ, который у меня был, чтобы завершить эту главу навсегда.

Странно, что жизнь снова столкнула меня с ним, словно последние несколько лет попыток двигаться дальше были потрачены зря.

— Нам будет весело. — Ладони Ксавьера скользят вниз по моим рукам, пробегаясь по их длине, пока мой взгляд находит его. Его голубые глаза мерцают под вывеской над нами. Должно быть, другой клуб. — Если в какой-то момент тебе не будет весело, я отвезу тебя домой, соберу вещи и уйду прежде, чем ты проснешься утром.

— Это обещание? — Не то, чтобы его обещания много значат, но я не собираюсь прыгать над его предложением подобно какому-то легкомысленному щенку.

— Обещание.

Я издаю стон.

— Отлично. Пошли.

Мысль о том, что, возможно, смогу насладиться этой ночью с ним, такая же надуманная, как и остальные.

Ему повезло, что мне больше нечем заняться сегодня вечером.

ГЛАВА 4

КСАВЬЕР ФОКС

— Потанцуй со мной!

Четыре часа. Три мартини. Две стопки текилы.

Старая Мэгс вернулась, улыбающаяся, смеющаяся, танцующая и кружащаяся.

Кому нужна крестная фея, когда алкоголь играет свою роль?

— Давай же! — Ее полные губы растягиваются в широкой улыбке, которая занимает большую часть красивого лица. Стеклянные глаза говорят мне, что Мэгс давно пьяна, но я уже знал это. Она была пьяна уже пару часов назад.

— Нам пора, — говорю, делая глоток воды. Я не пил ни капли крепкого всю ночь. Кто-то должен позаботиться о ней, и я не против, потому что очевидно, она нуждалась в этом больше меня. — Бары закрываются через час.

И она будет чувствовать себя дерьмово утром, если не притормозит.

Ее тело дрожит, и Мэгс лыбится на меня другой широкой улыбкой. Я люблю эту девушку. И не имею в виду так, как говорят люди, когда они обсуждают бейсбол или бутылку самодельного пива, или шафера на их свадьбе.

Я люблю Магнолию Грэнтэм.

Несколько лет назад мы готовы были захватить мир. Мэгс была моей лучшей подругой. Моим номером один. Она говорила в лицо обо всем моем дерьме, и я высказывал ей все прямо. Пятничный вечер был наш. Китайский ресторанчик еды навынос в ее районе знал нас по имени, а все, кто был с нами знаком, предполагали, что мы были какой-то женатой энергичной парочкой. Наша неразделимость увеличилась из ограниченного местечка, превращаясь в разгорающуюся зависимость друг к другу, которая никогда по-настоящему не исчезала.