Заклятые враги
Шрифт:
— Хочу, — кивнул Кэор, открывая дверь. — И, так или иначе, пойду туда. Сам или с тобой, это не имеет значения.
Он её и не приглашал. Просто жаловаться пустой бутылке на тяжёлую долю брошенного человека казалось отвратительным; яма в душе только разрасталась, и сколько б стражник не старался, он ничего не мог с собой поделать. Сердце давно уже билось не так быстро, как хотелось бы, но ледяной корки тоже не было. Не было ничего, способного закрыть его от этого отвратительного мира, той преграды, тонкого забора с ажурным плетением металла, что мог бы превратить в кровавое месиво каждое лишнее воспоминание.
— Имеет, —
Впервые за долгое время в “Двух берёзах” было пусто. Кэор не стал церемониться с выбором и направился всё в тот же угол, даже не обращая внимания на то, что Анри шагала за ним. Она тоже превратилась в придаток к отвратительному вечеру.
— Может быть, завтра, когда у меня наконец-то появится нормальная работа, это уже не будет нужно, — пожал плечами Кэор. — Но когда я пью, она мне, по крайней мере, не снится.
Сандриэтта не могла его понять. Её сердце разбили — нагло, отчаянно, запустили в хрупкое хрустальное строение камнем, чтобы не оставить ни единой целой арки или переплетения кровавых нитей. Но… Это не было сделано специально. Умом-то Сандра прекрасно понимала, что король просто пытался её уберечь — от себя, от того, что мог бы себе позволить относительно неё.
Власть Дарнаэла не ограничивали даже боги; если верить религии Элвьенты, то его же предок и являлся местным божеством. Разве кто-то имеет право противоречить Его Величеству? Но почему-то Тьеррон не хотел этим пользоваться; даже если она и привлекала его физически, в его душе никогда не окажется места ни для кого, кроме Лиары.
Может быть, Сэя — это только мудрый политический шаг? Та, кого ему не жалко? Может, Сандра и вправду была ему дорога, как дочь?
Ей хотелось так думать. Девушка не понимала, почему цеплялась за спасительную мысль, но считать короля отвратительным и расчётливым не получалось всё равно.
С госпожой Торрэсса было совсем другое дело. Она — из тех, что никогда не меняются в лучшую сторону, из тех отвратительную людей, что вытирают ноги о других, не задумываясь об их чувствах.
— А она тебе снится?
Служанка поставила перед ними два стакана и какую-то местную самогонку без единой просьбы, но напиток был временно проигнорирован. Анри вообще не собиралась пить, словно осознала, что таким образом унять душевную боль всё равно не получится, а Кэор вновь сгорбился, положил руки на стол, зажмурился, будто бы пытался перед глазами восстановить картину прошлого.
— Когда я ничем не затуманиваю свой рассудок, она приходит, — наконец-то промолвил он. — Не то чтобы слишком часто, но… Мне кажется, что еженощно стоит призраком над головой и что-то шепчет. Говорит, что я её предал, посмел…
Кэор запнулся. Разговаривать больше не было никаких сил — даже не то чтобы не хотелось дать ответ на очередной отвратительный, сжимающий горло вопрос. Нет, проблема была в другом — он не мог заставить себя выдохнуть то короткое признание в предательстве перед самим собой. Кэор чувствовал себя потерянным; вот уже сколько дней он был просто придатком к прежнему стражнику короля, обыкновенной, потерявшей всё самое дорогое тенью, которой никогда не светит исправление.
Он схватился за бутылку. Пить — не выход, парень об этом прекрасно знал, но сил сдержаться у него попросту не было. Он устал от бесконечной безысходности и отлично понимал, что ещё несколько таких недель, и даже оболочка
Даже война с Торрессой ещё не началась. Хотя Дарнаэл и говорил, что он не станет ждать нападения, а сделает это первым, очевидно, что-то мужчину всё же остановило.
Жидкость была огненной. Кэор, казалось, привык; ему надоел этот горький, сжигающий внутри всё, что можно, привкус, но никуда не денешься. Когда он был пьян — хотя бы немного хлебнул этой отравы, — Марта не корила по ночам. Не приходила с обвинением, что он даже не попытался её спасти. Не смотрела в глаза.
— Это помогает забыться? — спросила Анри. Она смотрела на свой наполненный по венца стакан так, словно пыталась заколдовать его с помощью какого-то хитроумного заклинания, но додумать оное до конца так и не смогла. Волшебства в Сандриэтте не было ни капли, и она всё ещё пыталась разобраться в себе без помощи посторонних, надоедливых и откровенно лишних в жизни большинства людей магов.
— Да, помогает, — кивнул Кэор. — Мне — точно. Пусть лучше болит голова или желудок, чем душа.
Сандриэтта кивнула. Ему-то хоть было на что жаловаться; его супруга мало что изменяла ему направо и налево, так ещё и оказалась отвратительной предательницей. А ей на что? На то, что король поставил её на место и заявил, что нечего маяться глупостями?
Пальцы непроизвольно сжали стакан. В “Двух берёзах” умели хорошо кормить и могли принести лучшее вино, вот только почему-то на это пойло вкус не распространялся — это Анри поняла после первого глотка. Вновь обожгла себе горло, почувствовала, как губы будто бы вспыхивают от странного пламени, но больше никак отреагировать не могла. Это было определённо странно — как пламя спокойно катится внутри тебя и затихает, когда добирается до нужной точки.
Дышать тоже стало трудно. Она попыталась проигнорировать отвратительное ощущение, а после внезапно поняла — воспоминания о прошлом и о собственных выдумках да глупостях немного передёрнулись пеленой, словно планировали и вовсе уйти.
Да, в “Двух берёзах” умели позволять напиваться, да так, чтобы сразу до беспамятства, до полубезумия, чтобы утром можно было только пытаться вспомнить, что происходит.
Кэор выпил свой стакан, наполненный до края, залпом. Его чёрные глаза тоже передёрнуло дымкой, а сам дарниец ещё больше позеленел, будто бы его кожа специально пыталась приобрести тот характерный зеленоватый цвет. Он шумно втянул носом воздух, а после откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Сандру, будто бы пытался пронзить её этим слишком настойчивым взглядом.
— Ты на неё похожа, — внезапно выдохнул Кэор.
Сандра быстро подняла голову — она не знала, понимать ли это как оскорбление или как комплимент, но так и не успела ответить. Кэор едва заметно покачал головой, будто отрицая то, что уже успел ляпнуть, но больше ни единого слова так и не проронил.
— На Марту?
Королевский стражник кривовато улыбнулся и потянулся за бутылкой. Он вновь плеснул в оба стакана и опустошил свой одним только глотком.
Сандриэтта больше пить не собиралась. Это в прошлый раз она наивно полагала, что расслабится и получит отличный шанс обо всём позабыть. Она могла верить верить в это столько, сколько ей взбредёт в голову, но легче не становилось. И от горячего, отвратительного напитка в прошлый раз только неимоверно жгло в горле, и больше никакого эффекта.