Закон проклятого
Шрифт:
– Спасибо, Пал Палыч. Что-то сегодня аппетита нет.
– Это с непривычки. Поработаешь пару месяцев – аппетит будет как у динозавра.
Он достал из кармана плоскую фляжку и плеснул себе в стакан.
– Давай, мужик, по капельке – сразу полегчает.
Антон покачал головой и ничего не ответил. Во всяком случае, сейчас он с трудом удерживал в желудке свой утренний завтрак, глядя на монстра в белом халате, на фоне синеватых, пропитанных формалином «клиентов» закидывающего в себя одним глотком мало не полстакана чистого спирта.
– Ну не хочешь – как хочешь,
Доктор завернул в газету остатки трапезы, спрятал флягу в штаны, поднялся и вновь натянул на волосатые лапы резиновые перчатки:
– Посмотрим, что тут у нас.
Он открыл дверь холодильника и одним ловким движением перебросил на носилки мёртвое тело. Лёгкий толчок – и носилки, гремя колесами по полу, точно припарковались около металлического стола. Похоже, гориллоподобному судмедэксперту нравилась его работа. Он обращался с «клиентами» свободно и непринужденно, как со старыми знакомыми, и от этого человеку, непривычному к такому фамильярному отношению к смерти, становилось слегка не по себе.
Ещё одно мощное движение – и покойник шлепнулся на блестящую поверхность стола, как мороженая свиная туша на разделочный стол мясника. На этот раз «клиентом» судмедэксперта оказался молодой парень, наверное, одного возраста с практикантом. Волевой подбородок, развитая грудная клетка, сильные, жилистые руки, странной формы шрам на предплечье… Почему-то он не казался умершим. Скорбное выражение, свойственное свежим, пока ещё не загримированным трупам, отсутствовало на его лице. Казалось, сейчас он шевельнётся, откроет глаза и встанет со своего жуткого постамента…
Практикант отвёл взгляд. Прав доктор, что-то он последнее время стал не в меру впечатлительным. Пора привыкать. В конце концов, работа есть работа. Кому-то надо и мертвецов препарировать.
Пал Палыч взял в руки скальпель.
– Ну, в общем-то, и так ясно, отчего этот пацан хлопнул ластами. В ухо небось дружки штырь какой-нибудь загнали. Однако соблюдем все формальности, приказ сверху, однако… Эх, жисть хулиганская… Я и сам, помнится, по молодости…
Он сделал надрез в области уха, что-то захватил пинцетом, дёрнул – и извлек из раны длинную металлическую авторучку. Из ушной раковины тонкой струйкой потекла густая черная кровь.
– Ну вот, я же говорил, – удовлетворённо заметил доктор. – А теперь посмотрим на характер внутренних повреждений.
Скальпель прошёлся по границе роста волос. Доктор, словно индейский воин, поднаторевший в снятии скальпов, дёрнул мертвеца за волосы, и кожа легко съехала вниз, обнажив гладкий череп.
– Никогда ещё не был на трепанации, Антоныч? Смотри, сейчас будет самое интересное.
Неуловимое движение – и лицо покойного, завернувшись чулком на подбородок, обнажило хрящевые кости носа, торчащие скулы и круглые глазные яблоки, тупо смотрящие в белый потолок морга.
Практикант икнул, и утренний завтрак всё-таки не удержался в измученном спазмами желудке.
– Да, слабовата стала молодежь, – ухмыльнулся Пал Палыч. – Говорил я тебе, надо было принять на грудь капельку… Ну ладно, мужик, хватит сопли глотать. Подотри блевотину и
Антон механически повозил тряпкой по полу и, пошатываясь, вышел за дверь.
Зажужжала пила, в воздухе повисла мелкая костяная пыль. Через пару минут доктор отложил в сторону портативную электропилу и снял с головы погибшего верхнюю часть черепа, обнажив покрытый глубокими бороздами белый выпуклый мозг.
– Что за чёрт?!
Судмедэксперт вдруг резко наклонился вперед и с изумлением уставился на дело рук своих, как будто впервые в жизни увидел обнажённые человечьи мозги.
На самой макушке вскрытой головы плотно вцепилась в извилины цепкими щупальцами метастаз чёрная опухоль величиной с детскую ладонь. По форме удивительно симметричное образование напоминало… хищную птицу с распростёртыми крыльями, намертво схватившую когтистыми лапами слишком большую для неё добычу.
Судмедэксперт задумчиво разглядывал странную опухоль. Когда-то давно он был первоклассным нейрохирургом и операции на мозге были его специализацией. Но неумеренное пьянство сослужило ему дурную службу. Временами у него начинали мелко трястись руки, и хирургию пришлось оставить. Однако за всю свою многолетнюю практику ему не приходилось видеть столь странное по форме и фактуре новообразование.
– Срочно на биопсию, – пробормотал он и скальпелем осторожно прикоснулся к неизвестной науке опухоли…
На неподвижной костяной маске трупа шевельнулись выпученные глазные яблоки. Чёрные точки зрачков расширились и узкой линией перечеркнули круглые белки. Связанные в запястьях бинтом и сложенные на груди руки мертвеца медленно поползли вверх.
Увлечённый работой врач краем глаза уловил какое-то движение и поднял глаза. Его, здоровенного мужика, привыкшего каждый день видеть смерть в самых различных её проявлениях, мало что могло испугать на этом свете. Но эти шевелящиеся глаза на лице, лишённом кожи, эти тянущиеся к нему руки…
Он не успел закричать. В раскрытый для дикого вопля рот воткнулись холодные пальцы и одним движением разорвали и бинты на запястьях, и лицо судмедэксперта…
…Антон вытер платком мокрую физиономию и посмотрелся в зеркало над раковиной. Бледное лицо, собранный в пучок жалкий хвостик жиденьких волос, слишком большой для его узких плеч белый халат, о котором он так долго мечтал…
– Ты мне не скажешь, зачем я выбрал эту работу? – спросил он у своего отражения.
Тот, в зеркале, ничего не ответил, лишь сокрушённо покачал головой.
Делать было нечего, и практикант, спрятав мокрый платок в карман белого халата, потащился обратно в морг…
Судмедэксперт стоял спиной к Антону и яростно чесал себе макушку, словно больной острой формой педикулёза. Белый халат был небрежно наброшен на плечи чесавшегося.
«Кажется, это не Пал Палыч», – промелькнуло в голове у практиканта.
– Послушайте, гражданин, – окликнул он. – Чего это вы напялили халат Пал Палыча? Он сейчас вернется, и тогда я вам не завидую.
Фигура в белом, наконец, оставила в покое свою шевелюру и повернулась к практиканту.