Закон проклятого
Шрифт:
Женщина шла к его кровати, но что-то странное было в её походке. Тренированный глаз бывалого вояки заметил это ещё издали, как только женщина переступила порог. «Ишь ты, спину держит прямо, будто палку проглотила. Идет ровно, по линеечке. И глаза-то, а! Итить вашу маму, она ж не моргает!»
Странная официантка сгрузила поднос на стол и, повернувшись к Калашникову, уставилась невидящим взглядом куда-то ему за спину.
– Вам просили передать, чтобы вы никуда не выходили из номера. Отдыхайте, набирайтесь сил. Когда понадобитесь, вам сообщат отдельно.
«Ишь ты, – подумал лейтенант. – Машка-то хоть и с рязанской мордой, а акцент – ещё тот. Можно
– И кому ж это, милая, я могу понадобиться? Кому я вообще упёрся в этом городе? Не просветишь часом, что у вас тут за чудеса творятся, и кто это меня сюда определил?
– Вам просили передать… – снова заученно начала женщина.
– Всё-всё, понял, подруга. Можешь идти. Больше вопросов не имею.
Вдруг как-то сразу накатила слабость. Калашников откинулся на подушку.
«Да и какие, к дьяволу, могут быть расспросы, – подумал он. – Всё помаленьку выяснится. А тот, кто это сделал для меня, теперь может вообще ни черта не объяснять. Я ему и так по гроб жизни обязан».
Женщина повернулась на девяносто градусов и, шагая на манер заводной куклы наследника Тутси из старого фильма, вышла из номера.
– Ну-ка, давай ещё раз. Ты заходишь, а он стоит к тебе спиной. В халате. Так?
Практикант тупо кивнул головой.
Допрос продолжался уже второй час. Антон уже несколько раз успел рассказать свою невероятную историю этому идиоту в погонах. Но идиот не отставал и заставлял пересказывать всё сначала, постоянно перебивая и запутывая в деталях.
– Ты подходишь, и что?
– А он мне – шить, говорит, умеешь?
– И ты его зашил?
– Угу. Вроде зашил.
– Лицо пришил ему на место? Отрезанное?
– Ну.
– Отлично.
Макаренко откинулся на спинку стула. Да нет, пацан вроде не похож на наркомана. Хотя кто его знает? Сам черт сейчас не разберет эту современную молодёжь…
– А ну-ка, рукава задери.
– Чего?
– Руки покажи.
– А… Ясно.
Антон задрал рукава и предъявил следователю пару длинных, тонких рук в синих прожилках вен под тонкой кожей.
– Вы думаете, что я наркоша? Или псих? Ну тронулся парень умом или обкурился чего и оторвал доктору голову. Логично, гражданин следователь. Возможно, вы быстро расследуете это дело и начальство объявит вам благодарность с занесением… Если, конечно, раньше не помрёт со смеху.
– Слышь, студент, ты тут не умничай. Чай, не у мамки на блинах находишься, – одернул Андрей готового уже забиться в истерике парня.
Чего греха таить, присутствовала у него поначалу такая мыслишка. Но потом он соразмерил узкие плечики практиканта с габаритами убиенного и прикинул: ну ладно бы ещё у того просто шею свернули, дело, в общем, несложное, хотя и требующее некоторой сноровки. Сам в горячих точках, помнится… Ну да ладно. Но тут башку не просто свернули, а перекрутили и оторвали на фиг, как жестяную пробку с винтового горлышка водочной бутылки. Это ж не хухры-мухры. Это же сила немереная, нечеловечья. Ну ладно, ученые пишут, что бывают у людей всплески такой силы – мол, резервы организма активизируются. Вон, недавно писали, женщина автомобиль подняла, который на ее ребенка наехал. Или псих в дурдоме, санитарами зашуганный, решетки на окнах смял, будто пластилиновые, выдрал их из откосов и со второго этажа выпрыгнул. Но будь этот дохляк трижды псих, хрен он кому голову этими ручонками оторвет. И труп, по делу проходящий, зарегистрированный и проштампованный, где? Черти
Следователь затянулся, выдохнул неслабый клуб дыма, и напряжённая физиономия практиканта маленько расплылась, подернутая серой дымкой. Андрей усмехнулся уголком рта, подписал пропуск и протянул его парню:
– Ладно, гуляй до поры, убивец. Больше на чужие головы не покушайся.
Практикант нервно хмыкнул и шустро испарился.
– Да уж, дело ясное, что оно тёмное, – бормотал себе под нос Макаренко, подшивая новые документы в неуклонно толстеющее, но упорно не желающее раскрываться дело. – Ой, вовремя слинял Трошичев на государственный пансион, ой как вовремя! Фиг бы разгреб старый сыщик эту неясную хрень. А я так скоро через неё как пить дать умишком тронусь. Хотя ничего особенного. Обычная работа. От перестановки слагаемых, сами понимаете… Подумаешь, мелочи – старый труп убёг, новый появился. Как Дед выражается, «не требующий доказательств очевидный факт, благодаря которому расследование значительно продвинулось вперед…».
Телефон внутренней связи задребезжал неожиданно громко и противно.
– Ага, вот и Дед, лёгкий на помине.
Андрей задумчиво посмотрел на скульптурную группу, создавшую столь неблагоприятный для ушей звук, – телефон, плюс прислоненный к нему стакан, плюс чайная ложка в нем, плюс еще какая-то звенящая невидимая дрянь с той стороны из серии «хлам, заполняющий стол», – и снял трубку.
– Макаренко?
Голос Деда звучал одухотворённо и возвышенно, словно он только что постригся в монахи и собирался прочитать по телефону свою первую проповедь.
– Так точно, товарищ полковник.
– Срочно зайдите ко мне в кабинет.
Обычно это «срочно зайдите» означало либо очередной разнос, либо очередной «висяк», либо… да мало ли каких каверз может устроить начальство простому смертному? По-любому «срочно зайдите» – это не есть хорошо. Но чтоб таким голосом…
Андрей осторожно вплыл в начальственный кабинет, состоящий из длиннющего стола, стульев, кресла шефа и солидных размеров известного портрета над ним. Помимо собственно самого шефа во главе стола, за длинным столом восседали две весьма подозрительные личности.
Один – длинный с худым лицом и женскими руками – весьма смахивал манерами на представителя популярных ныне сексуальных меньшинств. Второй, по виду его телохранитель, обладал внушающими уважение плечами, шварценеггеровской нижней челюстью и взглядом египетского сфинкса.
«Эге, наш человек», – сразу отметил про себя Андрей.
Шеф оживленно трепался с длинным «сексменьшинством» по-английски, не обращая внимания на вошедшего следователя. «Меньшинство» тоже не удостоило повернуть свою благородную голову. Зато телохранитель мгновенно вертанул носорожьей башкой, быстро ощупал Андрея взглядом, сделал какие-то свои, одному ему понятные выводы и отвернулся.
«А вот вам крайне любезный заморский гость со товарищи, встречающие бравого русского милиционера. Бурные аплодисменты, переходящие в овацию в положении стоя», – саркастически ухмыльнулся про себя Макаренко и сел на крайний стул, который не преминул протяжно заскрипеть под изрядным весом следователя.
– А, Андрей, – опомнился шеф. – Познакомься. Наши американские коллеги. Господин Крис Хоук из Интерпола…
«Сексменьшинство», услышав своё имя, важно кивнуло надменной рожей.
– …и сержант Джек Томпсон, полиция Нью-Йорка.