Законы подлости
Шрифт:
Я с замиранием сердца следила за Фольцимером. Он невозмутимо промолчал. Другие профессора не вмешивались, видимо, тоже не желаю кусать руку, что скоро должна была щедро накормить их. Женщина повторила свой вопрос, думая, что профессор не расслышал, возраст все-таки… Но Ольберг Фольцимер все прекрасно слышал. Лори тогда аж привстал на стуле, чтоб получше разглядеть его лицо.
– Госпожа Каспер, не могу не похвалить вас за рвение к изучению нашей славной науки, но давайте оставим тычинки в покое и будем дальше заниматься
На последних словах профессор сделал особый акцент, и женщина вспыхнула, цветом став как маковый лепесток.
Госпожа Каспер больше не делала попыток открыть школьное пособие по ботанике и, надо думать, забросила изучение науки, если, вообще, не проклинала ее. А я тогда преисполнилась к профессору Фольцимеру еще большим уважением.
– Вы хотели меня видеть, профессор?
– Да, госпожа Ладье, - он повел рукой в сторону кресла на против своего стола, предлагая мне присесть, - это касается конференции.
Если честно, то я уже предполагала, что речь пойдет именно о ней. Других причин оказаться в кабинете профессора просто не нашла.
– Ваше выступление было перенесено.
Пару секунд я осознавала, что услышала.
– Простите? Разве все доклады уже не утверждены?
– Конечно, и я приношу извинения, что так получается. Совет решил провести некоторые перестановки, и начало конференции будет посвящено итогам экспедиции на гору Фонгрот.
– Должно быть, итоги ее весьма интересны, раз Совет так постановил, - в моем голосе прозвучала невысказанная обида, и я пожалела о своей несдержанности, но профессор сделал вид, что не услышал и тени недовольства.
Что ж, в любом случае, решение Совета я бы не могла оспорить, как бы не хотелось.
– Ваш доклад останется в рамках этой сессии, выступление состоится в тот же день, что и планировалось.
– В какое время?
– Шесть часов вечера.
Я закусила губу, чтобы не ругнуться. Спасибо, профессор, что не в полночь! Поставить доклад последним, когда после обеда на конференциях всегда оставалось чуть больше половины слушателей, а к пяти-шести часам и вовсе уезжали все члены научных обществ, значило, что доклада как бы вовсе и не было. Считай, что выступила перед стеной.
Мои драгоценные двенадцать часов первого дня конференции, когда каждый готов внимать тебе, слушать тебя и беспристрастно оценивать, когда все еще веселы и бодры, спешат задать множество вопросов и воодушевлены скорой полемикой, поменяли на вялые, уставшие шесть часов.
– Но… - был ли толк говорить обо всем этом профессору? Фольцимер знал получше моего, что такое шесть часов вечера на конференции.
Звучит, как приговор, да? Но именно так я и ощущала. И из-за этого чувствовал себя таким ребенком!
– Госпожа Ладье, я понимаю, что это не то, на что вы рассчитывали. Однако стоит заметить, что эта конференция не пустой звук,
Профессор был прав. Заявки на Осеннюю конференцию начали принимать сразу после окончания прошлогодней сессии, а конкурс длился полгода. Из всех младших сотрудников на конференцию попали лишь двое, в числе которых была и я.
– Конечно, профессор. Я благодарна за такую возможность. Можно узнать, кто будет представлять результаты экспедиции?
– Господин де Эмери.
Тут я снова не сдержалась, и из моего горла вырвался странный звук, напоминающий нехороший смешок.
– Извините, профессор Фольцимер, но ведь господин де Эмери даже не подавал заявки на участие в конференции.
Это была чистая правда. Лоренс относился к конференциям достаточно холодно, предпочитая больше работать с наставником и выходить на королевские гранты. Да и прошлой осенью Лори не был занят какими-то определенными исследованиями. Ему было решительно нечего представить искушенной публики.
– Верно, но профессор де Грино рекомендовал именно его.
Байро де Грино был одним из самых успешных ученых в плане проектного финансирование. У него имелись десятки грантов, и, будучи сам магом, он с удовольствием взял под свое крыло Лоренса. Де Грино с жаром отстаивал, что будущее ботаники именно за учеными-магами, которые могли изучать растения под иным углом, чем люди, неспособные управлять потоками магии. Не сказать, что у него было много последователей, а в определенных кругах его и вовсе называли чудаком, но все-же он занимал почетное место в Совете и был уважаемым ученым.
Мне стоило порадоваться за друга. И где-то в глубине души я, действительно, была рада. Где-то в глубине. Радость спряталась за другими эмоциями. Выходя из кабинета Фольцимера, я ругала себя за то, что была зла на Лори, недовольна им, хотя он ни в чем не виноват. И все же мне было обидно. Возможно, когда я увижу Лоренса, мне будет стыдно за свои мысли, но пока я не могла избавиться от этих неприятных чувств.
Как оказалось, не один профессор Фольцимер хотел видеть меня.
Спускаясь по широкой мраморной лестнице, я увидела пересекающего холл Корбина. Он шел своей обычной быстрой походкой, слегка наклонив корпус вперед. Вскоре и он меня заметил.
– Селина!
Мне не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, но проигнорировать бывшего наставника я просто не могла.
– Да, профессор Корбин?
Он дождался, пока я подойду к нему ближе, пригладил свою бороду и сложил руки за спиной, прежде чем заговорить.
– Готовы к конференции?
Я натянуто улыбнулась. Надеюсь, он не намерен мне сообщить о переносе моего доклада? Или вовсе собрался посочувствовать мне? Хотя, что это я, какое сочувствие, передо мной ведь был Корбин.