Законы подлости
Шрифт:
– Мам, откуда ты знаешь профессора Фольцимера?
Прошло не меньше полминуты, прежде, чем она ответила.
– В молодости были знакомы. Я была чуть помладше тебя, когда мы встретились.
– Это ты уже говорила, однако, мне не кажется, что вы с профессором когда-либо могли пересечься на светском рауте или в твоей магической школе.
– Мы просто знакомые, Селина.
– Это не ответ.
Она все-таки повернулась ко мне. Ее взгляд прошелся по моему лицу и опустился на руки, сжимающие подлокотники.
– Ольберг Фольцимер был другом твоего отца.
Подобного
– Разве он имел отношение к науке?
– Они познакомились в каком-то мужском клубе. Это было так давно… Сейчас эта внезапная встреча всколыхнуло далеко забытое. Мир довольно тесен.
– Они были хорошими друзьями?
– Не знаю точно. Думается, не слишком.
Про своего отца я знала мало. На самом деле, мне не очень-то и хотелось узнавать о человеке, который меня бросил, оставив маму саму разбираться с ребенком. Потом, как говорила мама, он погиб. Не знаю, насколько я верила в эту историю. Я до сих пор не могла бы с уверенностью сказать, что мой родной отец мертв, что это не была мамина выдумка во имя нашего общего спокойствия. И я не могла ее в этом винить. Сейчас эта догадка снова стала казаться мне весьма правдоподобной.
– Ты кажешься чем-то расстроенной. Профессор Фольцимер что-то сказал? Про отца?
– Селина, это просто воспоминания, не очень веселые. Я все уладила с Фольцимером.
– Что ты уладила?
Мама промолчала и прикрыла глаза, откидываясь на спинку кресла.
– Так что ты уладила? Он все-таки что-то сказал? Сделал? Если…
– Он захотел нам помочь, - едва тихо проговорила мама.
– Помочь?
– нахмурилась, совсем не понимая, о чем речь.
– Но нам совсем не нужна помощь, ведь так? Мы прекрасно живем… и нам никто не нужен, правда?
– в ее голосе было столько надежды, что мне оставалось только согласиться.
– Профессор Фольцимер знал, что отец бросил тебя беременную?
– спросила, логические размышляя, зачем бы ему понадобилась говорить о какой-то помощи. Подумалось, что теперь будет сложно смотреть профессору в глаза, хотя мне нечего было стыдиться.
Мама неопределенно пожала плечами и поднялась на ноги.
– А как же Огюст?
Не знаю, почему из моих уст вырвался этот вопрос, и как он был связан с профессором Фольцимером, но в глубине души я осознавала, что мама все еще не рассказал мне всей истории.
– Огюст?
– переспросила она, словно совсем забыла о существовании жениха.
– А что с ним?
– Ты выходишь замуж за него.
– Конечно. Я так устала, Селина. Лягу пораньше.
Оставив меня еще более растерянной, чем я была раньше, мама поднялась к себе в комнату. «Конечно»? И это все? Так ли нужен маме очередной муж?
– Чего ты тут сидишь в потемках?
– Клара вошла в гостиную со стопкой глаженых простыней и включила магические лампы.
Я зажмурилась от внезапного света. За десять минут, пока я сидела в гостиной одна, успело быстро стемнеть.
– Выставка закончилась?
– Да. Давай помогу, - забрав половину белья, пошла за Кларой в гардеробную.
– Ты знаешь профессора Фольцимера?
– Это кто-то с твоей
– уточнила Клара, складывая простыни в шкаф.
– Да. Мама когда-нибудь говорила о нем?
– Рози? С чего бы это?
– Клара повернулась, удивленно на меня посмотрев.
– А об отце? Моем настоящем отце, я имею в виду.
– Что это у вас там произошло?
– Ничего.
– Ты же знаешь, что я начала у вас работать намного позже.
– Разумеется. Я помню.
Отдала последнюю пару наволочек и предупредила:
– С утра пораньше может нагрянуть Моди, напоишь ее кофе с чем-нибудь сладким, прежде чем пускать ко мне?
Клара засмеялась. Мадлен она любила, собственно говоря, как и сама Моди нашу Клару. Порой я думала, что у них сговор - так они были единодушны в учении меня уму разуму.
Когда я преодолела половину лестницы, меня остановил голос Клары:
– Селина, если ты и правда заинтересовалась своим отцом, тебе стоит поговорить с Розмари.
– Ты права.
Заснула я быстро, и всю ночь мне снилось, как господин де Фоссе ныряет в озере Ботанического сада, словно мальчишка за океанскими ракушками. Видеть во сне главу Тайного сыска считается дурным знаком? Не думаю, что толкователь сможет ответить на этот вопрос.
Картина чистого голубого неба мало кого может удивить, если только вы не из подземных жителей. Но когда ты видишь небо под ногами, то начинаешь сомневаться в собственном здравомыслии.
Спускаясь по лестнице, я лицезрела внизу сплошное голубое пространство. Сфокусировав взгляд на одной части пола, смогла разглядеть лепестки. Преодолев еще пару ступенек, я поняла, что вижу крокусы. Сотни и тысячи голубых крокусов. Они застилали каждый уголок пола, сливаясь в ковер из цветов.
– Селина!
– закричала Клара, пробираясь сквозь цветы, как ледокол сквозь льдины. Цветы при этом за ней снова плотно сходились друг к другу, цепляясь за юбку Клары.
– Что тут произошло?
– спросила, останавливаясь на самой последней ступени, не решаясь ступить дальше.
Лепестки крокусов серебрились, словно под росой. Не удержавшись, я опустилась на корточки и прикоснулась к одному из бутонов. Лепестки были прохладными и гладкими, словно бархат. Голубой бархат. Невероятные ощущения. Губы непроизвольно расплылись в улыбке. Услышав задорное хмыканье Клары, смущенно подняла голову.
– Это ты у нас спрашиваешь?
Из коридора выплыла мама, при чем именно «выплыла» - ей удавалось пробираться сквозь цветы куда более проворно, чем Кларе. Мама торжественно подняла руки вверх и улыбнулась на все сто миллионов золотых.
– Потрясающе, дорогая! Верно говорят, что вишенка далеко от вишни не может упасть.
– Яблочко, Рози, - поправила Клара, а мама продолжила, подходя ближе:
– Мне однажды один ухажер подарил лошадь, протащив ее ночью через всю нашу магическую защиту в столовую. Она перебудила весь дом, разбив по ходу дела блюдо из фамильного сервиза. Матушка была неимоверна зла тогда. А я ведь просто обмолвилась, что было бы неплохо держать лошадь в городе для легких утренних прогулок в парке!