Законы жанра
Шрифт:
Глава 13
На вид это была вполне обычная тетрадь. Ее черную кожаную обложку не испещрили загадочными рунами, не вытеснили на ней череп, число 666, телефонный номер Джорджа Мартина или еще что-нибудь зловещее. От него не исходил запах серы, и после открытия сейфа эманации зловещего темного зла не заполнили помещение, заставляя нас в ужасе бежать подальше.
От обложки не исходили ни леденящий душу холод, ни напоминающий об аде жар, она была комнатной температуры. Я взяла Блокнот в руки и скосила глаза на Смита.
Но бывший агент и бывший директор все еще расслабленно сидел на стуле и выглядел вполне безмятежным.
— Это он? — спросила я.
— По крайней мере, отсюда он выглядит очень похожим, — сказал Смит. — Полагаю, что он.
Я открыла тетрадку. Она была куда тоньше, чем я думала изначально. Как толстая школьная тетрадь, но не бухгалтерский гроссбух или гримуар, содержащий самые сильные темные заклинания, начертанные демонической кровью на человеческой коже (в архиве ТАКС хранились и такие). Бумага когда-то была белой, а теперь слегка пожелтела от времени, листы разлинованы, и в каждой строчке стояло какое-то имя.
Естественно, имена в начале Блокнота попадались сплошь незнакомые, и я открыла последнюю страницу. Она, как и несколько предшествовавших ей листов, была пуста, строчки только ждали, пока в них впишут имена жертв.
Пришлось листать дальше.
Последние полтора листа были исписаны одним почерком, принадлежавшим Дэнни Форсайту. Там присутствовало несколько знакомых мне фамилий, и еще больше — незнакомых. Члены теневого кабинета министров предпочитали не афишировать свои имена, да и в целом я не особенно интересовалась политикой.
Потом мне в глаза бросилось мое собственное имя, написанное аккуратным почерком Аманды.
Роберта Кэррингтон.
Боб Кэррингтон.
Сержант Кэррингтон.
Эта чертова сучка Кэррингтон.
Следующий вариант вообще был нецензурным.
С каждой новой попыткой буквы становились все более неровными, а сам почерк — размашистым. Похоже, она поняла, что не получается, и просто вымещала на артефакте свою злобу. Видимо, она писала это в том доме у озера, пока я дралась со своими двойниками и мужчинами ее мечты.
И чтобы ты понимала, я говорю о двух разных типах персонажей.
Но ты-то и так понимаешь…
Фамилия Смита в списках не фигурировала. Видимо, интересантам, если таковые имелись, было прекрасно известно, что она не настоящая.
Я проверила выше и нашла настоящую фамилию Мыша, вписанную убористыми буковками авторства Смита. Той же рукой в Блокнот было вписано еще несколько фамилий, но моей среди них не было. То ли Смит понимал, что это не сработает, то ли у него на мой счет были другие планы.
Может быть, и до сих пор есть.
А потом, между посвященными мне записями Аманды и политическим блоком Форсайта, я увидела еще одну фамилию, и у меня перед глазами все поплыло. Я даже покачнулась, как будто меня ударили по голове… ну, тяжелой диванной подушкой, например. Убить такой удар не убивает,
Зато теперь мне стала понятна легкость, с которой мы получили Блокнот. Поняла, почему он оказался у Форсайта, почему Дэнни работал без прикрытия, и никто не пришел его отбивать от нас.
Тот, кто все это устроил, тот, кого я не знала, хотел, чтобы мы нашли Блокнот. Точнее, чтобы я его нашла.
Это было послание.
Имя человека, которого я знала лучше прочих в этом длинном списке умерщвленных при помощи могущественного сюжетного артефакта людей.
Реджинальд Гарднер.
— С вами все в порядке? — участливо поинтересовался Смит.
— Нет, — сказала я. — Но ближе подходить не надо.
— Хорошо, — сказал он и остался на месте.
У меня с Реджи были сложные отношения. С другой стороны, а с кем у меня были простые?
Он работал в «Ван Хельсинге» и был охотником на всякую нечисть. Мы познакомились, когда его пригласили охранять меня от одного озабоченного вампира, а поскольку вампиры охотятся по ночам, мы провели ночь вместе, почувствовали взаимную симпатию, ну и…
Ну, ты знаешь.
Потом оказалось, что дело не в вампире, а в персонаже-големе по имени Мигель, созданным моей лучшей подругой. В результате знакомства с Мигелем Реджи отправился в кому, а я получила в награду чувство вины, которую попыталась искупить, попросив знакомого криэйтора, способного изменять реальность (в ограниченных пределах) и задолжавшего мне услугу, решить эту небольшую медицинскую проблему.
И то ли по причине того, что криэйтор испытывал ко мне чрезмерную благодарность, то ли просто в глубине души был романтиком, но он перестарался. Он не только разбудил Реджи, но и внушил ему идею, что меня нужно спасти, сделав его главным действующим лицом классического сюжета «дева в беде».
И вот тут есть нюанс. Для того чтобы этот сюжет работал правильно, ищущий должен пылать любовью к предмету своих поисков. Вот он и воспылал.
А я действительно была в беде, и в довольно серьёзной, вдобавок еще и память потеряла, а окружающие мне врали, используя в своих целях, так что его поиски продолжались два года и закончились, как это водится, очередной бойней, а потом мы с ним долго и нелегально пересекали границы и бежали в Белиз, и мы снова… почувствовали взаимную симпатию.
В Белизе мне ничего не угрожало, поэтому сюжет отпустил Реджи, оставив после себя дикую эмоциональную кашу в его голове. Он попытался вспомнить, что он чувствовал ко мне до всех этих перипетий. Он заявил, что должен отделить навязанные чувства от настоящих и для этого ему надо некоторое время побыть в одиночестве.
Я не стала его останавливать. И не рассказала ему про беременность, потому что это бы точно его остановило, а я не хотела, чтобы человек прожил рядом со мной изрядный кусок нашей общей жизни только из чувства долга.