Закрытый клуб, Тоби Дэнни

Закрытый клуб

на обложку

Тоби Дэнни

Шрифт:

— Конечно. Пожалуйста.

— Спасибо. Вы очень добры.

Он отвесил пару мини-поклонов в мою сторону и пожал руки Майлсу и Саре.

Уже от дверей, взявшись за ручку, он повернулся и сказал:

— Простите, еще одно. Ваш друг Чанс…

Мы замерли.

— А что с Чансом?

Человек в костюме покачал головой:

— Печальные новости. Он погиб в аварии. Сел за руль пьяным, с сожалением вынужден сообщить.

Я посмотрел на Майлса и Сару. Ее глаза расширились, глаза Майлса горели.

— Завтра это будет

в газетах, — сказал мужчина. — Мы собирались посадить в ту машину и всех вас, молодые люди, но, полагаю, в этом несчастном случае можно ограничиться одной жертвой. — Он поскреб голову. — Ну, спокойной ночи.

Глава 31

Секунду мне казалось, что Майлс гигантским прыжком долетит до двери и разорвет маленького человека на части, отрывая по куску. Выражение его глаз напугало меня не на шутку.

Но он не двинулся с места. Он неподвижно сидел с горящими как угли глазами. Я услышал, что дверь закрылась. Усатый ушел, забрав с собой из комнаты весь воздух. Майлс продолжал смотреть туда, где он только что стоял.

Чанс погиб. Эта фраза крутилась у меня в голове. Чанс погиб. Чанс погиб.

Майлс задрожал. Я подумал, что он замерз, но потом увидел его глаза. Они почти потухли — пламя перешло в крохотный огонек. Майлс дрожал так же, как встряхивается лев, оторвавшись от преследовавших его охотников. Он подошел к окну и распахнул его, впустив обжигающе холодный воздух. Майлс словно исполнял некий обряд экзорцизма, чтобы очистить комнату от обходительной злобы этого человека.

Майлс повернулся к нам и чуть развел руками.

— Мы свободны, — сказал он.

— Что?

— Мы свободны. Мы добились своего. Мы получили обратно свои жизни.

— Но Чанс…

Майлс покачал головой:

— Чанс не маленький, знал, на что идет.

— Они убили его!

— Рано или поздно до него все равно бы добрались — не V&D, так сандинисты или «Талибан». Чансу было хорошо только в гуще битвы. Я вообще удивляюсь, что он столько протянул. Знаешь, что было бы для него трагедией? Смерть в доме престарелых в Бока-Рейтон[22] с испачканным гороховым супом подбородком. Его единственное преступление — что он втянул Джереми. — Майлс коротко потер руки. — Слушайте, мы получили возможность спокойно жить дальше. Это большой подарок. Ну просто лучше не бывает.

Я запротестовал, но Майлс поднял свою огромную длань с такой экспрессией, что я отступил.

— Как можно быть таким бесчувственным? — не выдержала Сара.

— Бесчувственным? — уставился на нее Майлс. Секунду спустя он взревел: — Это я-то бесчувственный? Чанс был мне ближе, чем вы оба! Я буду грустить по нему долго после того, как он превратится в пометку на полях вашей памяти!

Его глаза действительно увлажнились.

— Майлс… — мягко начала Сара.

— Не хочу ничего слышать! Чанса не вернуть.

— Я не о Чансе, — продолжала

она. — Майлс, они убивают детей. Двадцатидвухлетних юнцов, которые только начали жить.

— Тебе не победить V&D! — рявкнул он. — Допустим, расскажем мы, что знаем. И что будет? Мы живы только потому, что им проще оставить нас в живых, чем устранять последствия шумихи, которую мы подняли бы. Но в принципе у них есть возможность справиться и с шумихой. Мы живы по их милости, вот и все.

— Ты прав, — сказал я.

Майлс недоверчиво взглянул на меня. Сара смотрела на меня как на предателя.

— Что?

— Ты прав.

— По-моему, такого ты еще никогда не говорил, — пробормотал Майлс.

— Обнародовав информацию, мы ничего не добьемся.

— Слава Богу, хоть кто-то меня слушает.

— Значит, надо действовать иначе.

Улыбка Майлса исчезла, и он издал низкое рычание.

Пора было сказать, о чем я думал с самого возвращения из Нью-Йорка. Последняя часть пазла. Ахиллесова пята V&D. То, что было перед нами с самого начала, но мы не замечали.

— Мне с самого начала что-то не давало покоя, — начал я. — Помните, что сказала Изабелла? Одержимость, то бишь обладание, — состояние временное. Совершаешь ритуал, магия срабатывает, а потом — бам, и все закончилось. Часы бьют двенадцать. Так?

Майлс закрыл глаза, но промолчал.

Сара кивнула:

— Да.

— Так каким же образом они растягивают это на целую жизнь тела жертвы, пока не придет время перепрыгнуть в новое поколение? Шестьдесят лет! Как им это удается?

— Не знаю! — взорвался Майлс. — Кто я тебе, верховный жрец?

— Майлс, слушай. Что я видел в тоннеле на той церемонии? Помнишь? Ну, там были танцовщицы и барабанщики, и какой-то шаман с безумными глазами. За ними что я видел?

Он наморщил лоб, но покачал головой.

Это было перед нами с самого начала. Глаза Сары загорелись.

— За танцовщицами? — спросила она.

Я кивнул.

— За жрецом, за алтарем?

— Да.

— Машина какая-то. Ты говорил, что там была машина.

— Вот именно.

— Машина или что-то похожее, и что-то скручивалось и извивалось, повторяя движения танцовщиц. Так ты сказал.

Я кивнул. Ее глаза прояснились и оживились.

Майлс слегка кивнул.

— Изабелла же ничего не говорила о машине?