Залив Голуэй
Шрифт:
Родители уже были в гуще танцующих. Когда они остановились, чтобы передохнуть, я сообщила им о Майкле. Бабушка стояла рядом со мной. Я не смела даже попытаться встретиться с Майклом глазами. Он и так заметил меня. Я была в этом уверена.
Еще через два тура танцев отец попросил остановить музыку. Он собирался раздать гостям бутылки привезенного из Коннемары незаконного самодельного виски – poit'in. К тому же можно было уже разжигать костер, который мои братья и Джонни сложили из сухих кустов дрока и упавших
Джонни и Майра бросили на кучу дров кусок горящего торфа, и пламя тут же весело вспыхнуло – это был костер Святого Иоанна в честь рождества Крестителя. Бутылки пошли по кругу, из рук в руки. Я видела, как Майкл отошел в тень стоявшего на перекрестке большого кельтского креста. Бабушка придвинулась ближе к огню.
Я больше не могла ждать и ускользнула из толпы. Майкл стоял, прислонившись спиной к каменной стене, и следил за Чемпионкой, которая паслась на небольшом островке травы. Я протянула к нему руку, и он взял ее.
– Ты не уехал.
– Как я мог? Чемпионке это место понравилось так же, как и мне, – сказал он. – А фермер взял с меня всего несколько пенни.
– Хорошо.
Майкл показал в сторону дальних холмов, где в темноте горели другие костры:
– Дома мы прогоняем скот через огонь Святого Иоанна, чтобы стадо было здоровым.
– В наших краях стад осталось совсем мало, – сказала я.
– Но хорошая земля все равно есть. Мы с Чемпионкой сегодня осматривались тут.
– Правда?
– Мы бы хотели арендовать хороший участок в несколько акров повыше в холмах и с видом на залив Голуэй.
– Майкл, я так боялась, что ты уедешь.
– Никуда я не уеду, Онора.
Он обхватил меня рукой, удерживая осторожно, как свою волынку, и я…
– Благослови вас всех Господь, – нарушила мою негу бабушка.
– Бабушка, это Майкл Келли.
– Я уже поняла.
– А это моя бабушка, миссис Кили.
– Мне очень приятно… – начал было Майкл, но бабушка жестом прервала его.
Она насыпала табак из небольшого кисета в свою трубку и набила ее. Майкл сходил к костру с пучком соломы и, вернувшись, дал ей прикурить.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Хороший табак. Мой сын устроил Майре хорошую свадьбу. – Бабушка сделала затяжку и продолжила: – Ее муж Джонни – рыбак. Хорошая получилась пара, правильная. – Она снова затянулась и выдохнула немного дыма. – Он никогда не позволил бы своей дочери выйти за контрабандиста или человека вне закона.
– Я ни тот ни другой. Честное слово, – заверил Майкл.
– Ты человек не оседлый.
– Я был оседлым и стану им вновь, – ответил он. – Я буду много и упорно работать. Онора ни в чем не будет нуждаться.
– Есть вещи, которые за деньги не купишь, – сказала бабушка. – Онора говорила тебе о нашей прародительнице, королеве Маэве?
– Она упоминала о вашем родстве.
– А она рассказала тебе о цене невесты Маэвы?
– Нет, бабушка, я не рассказала, – сказала я.
– Тогда это сделаю я. Fad'o… –
– Давным-давно, – шепотом перевела я Майклу.
Бабушка указала на невысокую каменную стенку рядом, и мы с Майклом уселись на нее. Бабушка кивнула в нашу сторону.
– Маэва была великой королевой и правила своим королевством справедливо. Она не чувствовала необходимости в муже, поскольку в те времена, по закону, власть женщины и ее положение никак не зависели от мужчин.
– Законы брегонов [15] , – вставила я.
Бабушка кивнула и продолжила:
15
Брегоны у кельтов – это судьи, вещатели права, хранители формул и довольно сложных обрядов процесса, отличавшегося обычным для древности формализмом.
– Солдаты Маэвы были ее близкими партнерами, и все у нее с этим было в порядке. Но однажды она поняла, что все-таки хочет иметь рядом с собой мужа – такого же благородного, как она сама, короля. Такие дела. И тогда Маэва установила свою собственную цену на себя как невесту. Требований было три. Какое там первое, помнишь, Онора?
– Ей требовался мужчина, которому чужда скаредность, – по памяти повторила я. – Поскольку сама она была милостивой и щедрой, прижимистый муж мог поставить ее в неловкое положение.
– А как у тебя с этим, Майкл Келли? Ты человек щедрый? – спросила бабушка.
– Меня учили всегда оказывать гостям F'ailte U'i Cheallaigha – знаменитый прием Келли – и никогда не проходить мимо нищего, не подав ему милостыни.
– Это хорошо, – сказала бабушка и продолжала: – Маэва требовала, чтобы ее мужчина не знал страха. А почему, Онора?
– Потому что она любила, чтобы всегда были некоторые разногласия, и хотела, чтобы ее муж был готов на компромисс.
Мы обе вопросительно взглянули на Майкла.
– С этим у меня полный порядок. Разве я не говорил тебе, Онора, что Келли означает «раздор», «разногласие»? Я с детства был воспитан на взаимных уступках.
Бабушка кивнула:
– Хорошо. И теперь третье – скажи ему, Онора.
– Маэве нужен был неревнивый муж, потому что она любила иметь в тени одного мужчины другого.
Мы с бабушкой ждали, что ответит на это Майкл.
Он молчал, а потом сказал:
– Неревнивого… Это может быть для меня тяжело. Мой отец частенько повторял один стишок: «Любовь приходит и уходит, но ревность у мужчины в крови». Какой-то монах написал это на полях рукописи книги Hy Many – истории рода Келли. И я всегда думал, что если даже монахи чувствуют такое… – Он вздохнул. – Я никому не завидую, и я не жадина, но если другой мужчина… Так вы говорите, что у Маэвы были «близкие партнеры»?