Заложники пустоты

Абоян Виталий Эдуардович

– Что взорвать? – паники в голосе Игната прибавилось. – Нам нужны данные. О, чёрт…

– Что там у вас происходит?! – заорал Холодов, но понял, что разговаривает с пустотой: связь с машинистом прервалась, на повторные запросы его «балалайка» не отвечала.

Игорь Александрович машинально, не раздумывая, вытащил из кармана коммуникатор и набрал стационарный номер кабинета Игната. Раздался гудок, потом в динамике что-то щелкнуло. И в этот момент самолет вздрогнул и резко нырнул вниз, заставив выпитый несколько минут назад сок

подступить к самому горлу. Пальцы выронили коммуникатор, в голове пронеслась крамольная мысль: «Вот и все».

Никаких «всё»!

– Какого чёрта?! – рявкнул Холодов по внутренней связи.

– Извините, господин президент, атмосферные явления, – ответил голос пилота. – Минут десять-пятнадцать может еще немного потрясти.

В дверях появился стюард со стаканом воды и маленькой беленькой таблеточкой от укачивания на подносе.

Холодов посмотрел в иллюминатор. Две черные точки истребителей, сопровождавших самолет президента корпорации «Науком», двигались параллельным курсом. Как положено. Всё, как должно быть, ничего непредвиденного не случилось. Тогда отчего так онемели кончики пальцев, и сердце столь старательно пытается выпрыгнуть из груди?

– Не надо, – сказал Холодов, махнув стюарду.

Атмосферные, значит, явления. Игорь Александрович поднял с ковра коммуникатор и еще раз набрал номер машиниста. То, что он услышал, ему совершенно не понравилось.

– Я не… что-то с «балалайкой»… мы с ними… – Игнат не говорил, он, скорее, выдавливал из себя слова. Совершенно бессвязные и отрывистые. По звукам было похоже, что машиниста кто-то пытается задушить.

– Я сказал, взорвите сервер к чертовой матери! – заорал Холодов и, отключившись, набрал номер Щеглова. На коммуникаторе. Воспользоваться «балалайкой» ему отчего-то не пришло в голову.

– Да, Игорь Александрович, – комендант Станции ответил мгновенно. Словно ждал звонка Холодова.

– Миша, у машинистов проблемы со спутниками, – Холодов говорил ровным и спокойным голосом. Щеглов не подведет, главное – ввести его в курс дела. – Разберись, пожалуйста. И сервер – они тебе скажут, какой – уничтожьте как можно быстрее. Физически уничтожьте. И сделай это очень быстро.

– Хорошо, Игорь Александрович.

– И распорядись, пожалуйста, космическому отделу: пускай срочно готовят пилотируемый полет. Подробности я объясню лично, когда доберусь.

– Конечно.

Макс отлично разбирался в людях. Он разглядел Мишеньку Щеглова, приблизил его к себе. А потом поставил его на то место, которое по всем параметрам должен был бы занять сам. И не прогадал. Иногда Холодову казалось, что Щеглов и Макс один и тот же человек. Не внешне, а когда он видел, как действует комендант Станции. В каждом его распоряжении, в любом принятом решении ощущался дух Мёртвого.

Холодов глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. Раз за дело взялся Мишенька, можно не волноваться… так сильно.

Игорь Александрович посмотрел

на часы. Сколько там? Скоро – через полчаса – он сам будет на Станции. Что нужно делать, он уже знал.

На «балалайку» пришел вызов. Звонок из Эль-Парижа, министр информации Европейского Исламского Союза. Вот и началось – первые недовольные неполадками в работе сети.

Холодов заставил себя улыбнуться. Получилось легко – большая практика.

– Здравствуйте, уважаемый Абдул Саид!

26

Дыхание перехватило. Воздуха не хватало, перед глазами плыли черные круги, но вдохнуть не получалось. Или получалось, но кровь никак не желала впитывать кислород? Непонятно, ничего не понятно!

Лёшка падал, стремительно летел сквозь тьму в какую-то совсем уж бездонную пропасть. Никакой надежды остановить падение или хотя бы разбиться о несуществующее дно, чтобы разом прекратить ужас, вывалившийся следом за ним из сети.

– Бабушка, – позвал Лёшка слабым, едва слышимым голосом: на большее не хватало дыхания. – Ба, помоги…

Бабушки не было. Ни в бездонной черноте, кружащейся внутри Лёшкиной головы, ни в реальном пространстве. И никаких признаков её близкого присутствия.

По спине пробежали мурашки, выжав остатки холодного пота. Что стряслось с бабушкой?! Они ведь должны были сегодня идти в клинику вводить наны! Он же записался на прием к врачу в клинике на Литейном, он же…

Никуда они сегодня идти не должны. Так же, как не ходили ни вчера, ни позавчера. И в клинике на Литейном Лёшка тоже не был. Ограничился просмотром сайта этой клиники и прочтением краткой памятки для пациентов, собирающихся подвергнуться программируемой нанотерапии.

А бабушки на самом деле нет.

В памяти всплыли медленно вращающиеся ярко-синие огоньки «Скорой». Две мигалки, напоминающие странные инопланетные рога из низкобюджетных фантастических голофильмов, двигались слишком медленно. Сломались? Лёшка знал причину этой медлительности маячков, но всячески старался придумать что-нибудь другое, более-менее убедительное.

Мигалка крутилась с нормальной скоростью. Это Лёшка всё воспринимал слишком быстро. Нереально быстро. Потому что «синдин» в его крови увеличивал скорость восприятия в несколько раз. «Синдин» и «поплавок» в затылке.

Сквозь бездонную черноту Лёшка увидел собственные руки, которые неуверенным движением выдернули из «раллера» проводок психопривода. Шум в ушах мгновенно стих, а чернота, летящая навстречу и вызывающая чудовищную дурноту, стала медленно, но верно рассеиваться.

Бабушки не было. Кроме огоньков «Скорой», Лёшка вспомнил, что бабушка кричала. Громко и истошно. Противно так кричала, выла на одной ноте. До или после «Скорой»? Наверное, до. Иначе, чего бы еще было вызывать медиков? Кстати, как звонил в «03», Лёшка решительно не помнил.