Заложники пустоты

Абоян Виталий Эдуардович

– Есть что-нибудь? – поинтересовался Ромеро.

– Пока нет. Это всё – старьё. Если вы хотите найти что-то, дай мне диски, которые Искандер обнаружил среди того «бютена».

– Это они и есть.

Раньше Микмак этих носителей не видел. Стало быть, Старик там, в Марселе-нуво, не собирался раскрывать все карты.

– Исходный код тоже доступен с этого «раллера», – сказал Слег. – Можешь посмотреть.

– Я не машинист, – пожав плечами, ответил Микмак. Однажды он уже говорил это Хармсу.

Странно, но Микмаку так и не поверили, что он

не только не знает самого кода, но и того, как этот код вообще может выглядеть. Собственно, о том, кто именно код запускал, он тоже ничего не знал.

29

Тошнило жутко. Самое страшное, что деться отсюда было некуда. Один вариант – терпеть, но накатывающую волнами и постоянно прибавляющую в интенсивности дурноту вынести не было никаких сил.

Игнат с тоской вспоминал несколько минут безумных перегрузок, которые ему пришлось вытерпеть во время разгона. Тогда казалось, что хуже уже ничего не может быть. Оказалось, может – тошнота терзала организм не так сильно, как упавшая на грудь несусветная тяжесть, но надежды, что это прекратится, теперь не было.

– Ландыш, Ландыш, как слышите? Ответьте, Ландыш!

Голос в наушниках уже вторую минуту призывал к ответу. Ландыш – это его, Игната, позывной. Они хотели убедиться, что с ним всё в порядке. Не особенно в порядке, еще минута-другая – и он, похоже, начнет блевать фонтаном.

Игнат сглотнул накопившуюся во рту слюну – стало еще хуже – и ответил, стараясь говорить настолько бодро, насколько это вообще было возможно:

– Я Ландыш. Всё в порядке, – послушал тихий треск в наушнике и зачем-то добавил: – Полет нормальный.

Смех Стасика он не услышал, а скорее, почувствовал. Повернул голову, но за бликующим блистером шлема лицо напарника не разглядел.

Станислав Кляйн – профессиональный космонавт. Ему хреново не было, ему было привычно. И реакция Игната его здорово веселила.

Его именно так и называли – Стасик. В скафандре он выглядел вполне внушительно, но на земле («на грунте», как говорил сам Стасик) в компании группы наземной поддержки космонавт смотрелся тщедушным и даже каким-то ущербным. Эффект создавали небольшой рост и не самое атлетическое телосложение, но он оказался мужиком жилистым. Да и вообще – нормальным мужиком, насколько успел понять Игнат из короткого знакомства в ходе недолгих тренировок.

– Держи пакет, – усмехнувшись, Стасик протянул напарнику пластиковый кулёк, – а то захлебнешься.

– Спасибо, – пробурчал Игнат, схватив негнущимися в перчатках скафандра пальцами пакет.

Если им придется воспользоваться, нужно еще успеть открыть шлем. Чёрт бы побрал этот космос и Игоря Александровича, решившего, что лучшего кандидата для запланированной им миссии, чем Игнат, не найти.

– Букет, вы в точке, – сообщили с земли. – Что видите?

Треск в наушниках раздражал. Непривычно слышать звуки эфира, которые человечество научилось отфильтровывать чуть ли не сотню лет назад. Стасика, наверное, этот треск

бесил еще больше.

Кляйн активировал радар, и на экране высветились полученные данные. Активировал, нажав на обычную пластиковую кнопку, и посмотрел результат на обычном экране. Никаких «балалаек» и картинок на глазных наноэкранах. Ничего цифрового, кроме трех «раллеров», не завязанных в сеть, на борту их транспортника не было. Игнат не особенно разбирался в космических полетах, но и его удивляло, как это распотрошенное корыто умудрилось добраться не только до орбиты, но и до заданной точки околоземного пространства. Стасику эта задача далась нелегко – сейчас освещение изменилось, и Игнат отчетливо видел, как по лбу космонавта стекают крупные капли пота.

Игорь Александрович приказал вынуть из корабля всё, что могло хоть каким-то боком подключиться к Сети. Обычный пассажирский челнок для этой задачи не подходил – без цифрового наполнения он был просто неспособен добраться до орбиты, не говоря уже о маневрах или посадке.

Теперь приходилось сидеть, чуть не закинув ноги за голову, в тесном пространстве возвращаемого модуля транспортного корабля. Торчащие отовсюду провода, оставшиеся от снятых цифровых консолей и многочисленных компьютеров, только усиливали ощущение, что их со Стасиком запихнули в консервную банку.

Пока «банка» справлялась со своей задачей.

На экране почти точно по центру мерцала крупная белая точка. Еще несколько точек разного размера были разбросаны по периферии. Объект и попадающие в область сканирования радара спутники северной орбитальной группировки корпорации «Науком». Впрочем, теперь «Науком» владела этими спутниками лишь номинально, контролировали их… Вот в этом Игнат и должен был разобраться. По всему выходило, что контролировала их та штука, что висела в сотне метров прямо перед ними.

– Вижу объект на радаре. И в иллюминаторе он тоже виден, – сообщал Кляйн.

– Тюльпан, опишите внешний вид объекта.

Тюльпан – это Стасик. В космическом ведомстве принято всем давать позывные. Им достались цветочные.

Кляйн рукой увеличил на экране изображение с камеры. Ужасно неудобно. И главное – непривычно.

В темноте космоса висел, медленно вращаясь, толстый белый цилиндр, обрамленный сверху и снизу двумя красными полосами, с небольшой надстройкой на торце, обращенном к ним. Из надстройки торчала ажурная парабола антенны.

Стасик рассказал о том, что видел.

– Картинку получили, Букет. Спасибо. Начинайте сближение.

– Есть сближение, – отрапортовал космонавт и потянул гашетку ручного управления на себя.

Корпус корабля легонько содрогнулся, и Игнат ощутил, что ускорение прижало к ложементу. Так лучше, обезумевшие лабиринты внутреннего уха хотя бы на короткое время получили сигнал о направлении силы тяжести, и тошнота немного отступила.

В задачу Станислава Кляйна входило выполнить маневр. Как только они приблизятся к объекту, настанет время Игната показать себя в действии.