Заложники Солнца
Шрифт:
Кирилл вскочил. До противника оставалось совсем немного, всего десяток шагов. В голове мелькнула мысль, что сам он с такого расстояния, пожалуй, не промахнулся бы.
Стрелка оседлал Рэд. Руки вывернул за спину, шею прижал к земле.
– Саню глянь.
Кирилл поспешил к Сашке.
Адапт лежал на животе, из спины торчала арбалетная стрела.
Кирилл осторожно перевернул друга и отпрянул. После выстрела в спину Сане перерезали горло. Наверное, в момент, когда пытался крикнуть: «Не подходи!».
– Что с ним? – требовал Рэд.
–
– Сука! – Рэдрик схватил противника за волосы, ударил головой о землю. – Кто ты, говори? – Слова сопровождались ударами о землю. – Сколько вас тут? Ну?!
– Сталкер, уймись! – Со стороны леса бежали Олеся и Джек. – Убьешь!
– Убью, – пообещал Рэд, отпуская волосы противника. – Изувечу, а потом убью!
– Что… – Олеся подлетела к Сашке. Дрогнув, опустилась на колени. – Это… он сделал?
– Она, – брезгливо бросил Рэд.
У застывшего, глядя на Сашку, Кирилла щелкнуло в голове: кто – «она»? Откуда здесь «она»? Его, в общем-то, совсем не волновал этот вопрос. Внезапная смерть едва успевшего оправиться друга подавила всякое любопытство. И спросил скорее машинально, потому что с малолетства был приучен уточнять недопонятое:
– Кто – она?
– Вот эта. – Рэдрик снова с отвращением дернул противника за волосы – неожиданно длинные. – Это девка.
Саню похоронили в красивом месте, под стоящим в одиночестве кедром. Складными лопатками вырыли в песке могилу.
У Кирилла все еще стояли перед глазами разложенные на пне подарки для Анюты. Яркие бусы, колечки, сережки… Должно быть, в одиночестве Сашка разглядывал и перебирал гостинцы. Появления за спиной врага не заметил.
– Друг наш, Саня! Друг наш и брат…
Горькие слова похоронного ритуала накрепко врезались в память. Еще когда Кирилл, стоя на тропинке, смотрел на погружающегося в болото Люка. И, едва удерживая слезы, понимал, что помочь простодушному силачу не сможет никто - так же, как и Сане. И незнакомой Анюте, которая ждет любимого домой. Все, что они, уцелевшие, могут сделать – это произнести вслед последнее напутствие. Поклясться, что будут помнить друзей всегда.
Кирилл твердо знал, что и он не забудет. Ни Люка, ни Сашку, ни прозвучавшую над болотом клятву. Даже когда вернется в Бункер и заживет прежней жизнью. И даже если очень этого захочет. Он поднял руку с пистолетом вместе со всеми. И выстрелил.
Любовь Леонидовна рассказывала, что до того, как все случилось, люди ставили над могилами кресты. В нынешнем мире, у адаптов, так не делали. Просто тихо-сумрачная, не проронившая ни слезинки Олеся разбросала по холмику охапку тяжелых кувшинок.
Связанная пленница лежала в прежней позе. На окружающее не реагировала. Кирилл думал, что виной тому – удары о землю, но Олеся, брезгливо оттянув книзу веки странного существа, бросила:
– Тьфу… Упоротая, зараза.
«Зараза» была одета в джинсы – когда-то морковного цвета, а сейчас заляпанные болотной жижей –
Олеся, сохраняя на лице брезгливую гримасу, вытряхнула содержимое сумки на землю. Откинула в сторону огрызки кукурузных початков, свернутый плащ и пустой портсигар. Еще сумка содержала кошелек на молнии, разрисованный сердечками. Из кошелька выпали шприц и тщательно заткнутый пузырек с коричневой жидкостью.
Олеся вытащила пробку.
– Мекс, – скривившись, определила она. – Бодяжный. Паршивый.
– Я на Севере была, – пнув опустошенную сумку, процедил Джек, – золото копала! Вот охреневаю просто – сколько ж дряни плодили до того, как все случилось. На вид – конфетка, а в руки возьмешь – дерьмо. Если все барахло, что до сих пор в завалах валяется, в кучу собрать – небось, до Луны достанет. А ботинки нормальные – сто пар переберешь, пока отыщешь. И на фиг им было столько? Почему нельзя было вместо тысячи – одну вещь сделать, но нормальную?
Вопрос адресовался почему-то Кириллу. Тот пожал плечами.
– Не знаю.
– Во-во, – буркнул Джек. – А кто знал – с тех уже не спросишь. Как она сюда доволоклась-то, в одном тапке? – Поддел ботинком босую ногу пленницы.
– Наверное, недавно потеряла. Поняла, что дальше идти не сможет, вмазалась – и решила, что теперь ей все трын-трава.
– А Саня после контузии слышал плохо, – вспомнил Рэд. – Подкралась, видать, пока он с гостинцами возился, арбалет схватила и выстрелила.
– Вот же дрянь. – Кажется, Олеся с трудом удерживалась от того, чтобы не ударить Дикую. – Почему же я-то ее не почуяла? – Она принюхалась. – Блин… – Провела пальцем по грязной щеке лежащей, поднесла палец к носу. – Она нутряным жиром намазана! Человеческий запах – влегкую перебивает. Вот тебе – и крыс вокруг полно.
– Наверное, ты и Диких поэтому не сразу почувствовала, – догадался Кирилл. – Помнишь, ты говорила, что вроде бы есть рядом люди – а вроде бы и нет?
– Не такая уж она, выходит, и дура, – мрачно рассудил Рэд. – Раз намазаться сообразила. Вот только очухайся, гадина! Ты мне все расскажешь.
Дикая очнулась, когда отряд заканчивал свежевать пойманных нутрий. Застонала и попробовала сесть.
Рэд направил на нее свет фонаря. Поднял за плечо, усадил, прислонив к стволу дерева. Встряхнул.
Девушка обвела захватчиков тяжелым, потухшим взглядом из-под спутанных волос.
– Опять вы, – с отвращением проговорила она.
Голос разительно изменился. Пленница больше не тянула слова тоненько-капризно – роняла нехотя, будто разговаривала с ними не первый час. И все они ей до смерти надоели.