Заложники Солнца
Шрифт:
Дикая понимала, что, просто выстрелив в бункерного, второй выстрел сделать не успеет – ее тут же заметят и убьют. Поэтому ждала подходящего случая, чтобы перебить врагов по очереди. И вот этот случай вроде бы представился.
На протяжении допроса Рэд поглядывал на Джека. Тот кивал. А Кирилл слушал рассказчицу и думал, что по-прежнему очень плохо знает людей.
Под конец Вера уже не рыдала. Кажется, даже гордилась собой – с Сашкой ведь справилась. Потихоньку пыталась вытереть о плечо измазанное лицо. Плащ на голом теле от ее возни то и дело распахивался, заставляя Кирилла
– Воняешь – звездец, – наблюдая за попытками, обронил Рэд. – Как догадалась, что нужно жиром намазаться?
– Так вся стая знает, что у Сталкера нюхачка есть. – Вера покосилась на Олесю. – Все мазались.
– А нас как нашла?
– Да был у меня один, козел вонючий. – Вера снова потерла щеку о плечо. – Все в лес с собой таскал, учил зверье выслеживать. А за вами такие следы, что младенец разглядит. И топаете, как кони.
– Далеко отсюда до вояк?
Бойцы замерли. Если бы Дикая ответила, что ни о каких вояках не слышала, им пришлось бы туго.
– Три ночи идти, – не прекращая утираться, буднично ответила Вера. – Если нормальным ходом. А не как вы.
– А как мы?
– А вы заблудились на фиг. Это не Пышма, это давно уже другая речка.
Рэдрик затейливо выругался. Джек поддержал. Кирилл понял, что и сам как никогда близок к тому, чтобы тоже что-нибудь сказать: сегодня ночью сделал открытие, что в некоторых случаях произносить ругательства бывает приятно.
Вера отнесла ругань на свой счет.
– Я-то че? Сами в трех соснах заплутали, а я крайняя.
– И сколько нам назад идти?
– С полночи, а то и ночь… Как идти.
Рэдрик молчал, что-то прикидывая. Вера, съежившись под плащом, настороженно наблюдала.
– Жека, развяжи ее, – решил командир. – С нами пойдешь. Пока будешь дорогу показывать, будешь жить. – Возмущенно сверкнувший взгляд Олеси он проигнорировал.
– А потом?
– Потом – по жопе долотом! Ты до «потом» доживи сперва. И дайте ей обтереться чем-нибудь. А то задохнемся тут на хрен.
Глава 18. Берег реки – Железная дорога (100 км)
Берег реки – Железная дорога (100 км)
Никто из бойцов не предполагал, насколько проблемной спутницей окажется Вера.
У Дикой не было ни обуви, ни удобной одежды – Олеся с зубовным скрежетом отдала ей запасные ботинки, а Кирилл – брюки, которые в последнее время стали почему-то тесны, заимствовать другую пару пришлось из рюкзака убитого Сани.
Днем в палатке девчонка почти непрерывно чесалась, а во сне то рыдала, то стонала, то принималась смеяться. Ночью, не пройдя и трети намеченного пути, уселась на землю и заявила, что дальше идти не может – ее ломает, нужно вмазаться. В ответ Рэдрик направил на Дикую пистолет.
Вера с проклятиями повела отряд дальше. Ныть, несмотря на угрозы, не прекратила. Шла она впереди, а сразу за ней шел Кирилл, поэтому основной поток сквернословия адресовался ему. Рюкзак за спиной изрядно потяжелел – груз, который несли Люк и Сашка, распределили между оставшимися. На Веру тоже попытались навьючить рюкзак – полупустой, но Дикая непритворно
Кирилл шагал и слушал, какие они все удивительные сволочи, свет таких не видел! Издеваются над больной и убогой девушкой, которой жить-то осталось всего ничего. И на фига так несутся, на кладбище торопятся, что ли? Вояки их там покрошат в мелкий винегрет – и правильно сделают! Так им всем и надо…
– А чем ты болеешь? – спросил Кирилл. Просто чтобы прервать уныло-капризный поток слов.
И чуть не налетел на Веру – та от удивления встала как вкопанная.
– Че стоим? – прикрикнул сзади Рэд. – Вперед – марш!
Вера, выругавшись, пошла дальше. Сквозь зубы описала Кириллу симптомы. Он в душе порадовался, что идет позади – от услышанного запылали уши.
– На привале подойди ко мне, антибиотик вколю. А когда на дневку встанем, раствор приготовлю. Для наружной обработки.
– Сдалась она тебе – лекарства тратить, – проворчал в спину Рэд. – Все равно скоро сдохнет, на мексе долго не сидят.
Но напрямую ничего не запретил. И во время привала Кирилл, как обещал, сделал Вере укол.
– Лучше бы вмазаться дал, – разочарованно пробормотала та.
«Вмазаться» Вере позволили, только встав на дневку. Рэд велел отмерить небольшую дозу: «ровно чтобы не откинулась».
Дикая ныла, что отмеренного недостаточно. Хотя, надо признать, настроение у нее после укола улучшилось: то и дело смеялась неизвестно чему, и голос стал вчерашним – противно-тоненьким, растягивающим слова.
Пока адапты возились с ужином, Кирилл приготовил раствор для спринцевания. Подозвал Веру.
– Когда пойдешь умываться, – краснея, проговорил он, – промоешь себе… Ну, поняла…
– …? – простодушно спросила та.
Стоящий неподалеку Джек хмыкнул. Закашлявшийся Кирилл кивнул. Вера с недоверием разглядывала склянку.
– И чтоооо? Чесаться перестааанет?
– Сразу не перестанет. Но полегче будет наверняка.
– Кааайф! – со счастливым смехом решила Вера.
Взяла склянку и, пританцовывая, направилась к речке. Раздеваться начала прямо на ходу.
– Олесь, последи за ней, – недовольно глядя вслед, попросил Рэд. – Утопит еще лекарство, дура нахлобученная!
Джек подождал, пока Олеся отойдет на достаточное, чтобы не услышать, расстояние – обсуждать при «своих» девушках из отряда других представительниц женского пола у адаптов было не принято.
– Смотреть, конечно, не на что, – вынес он вердикт по адресу голой Веры, – но, была б не Дикая, и такая бы сошла.
Кирилл уже знал, что совокупление с Дикой для спутников равносильно поеданию падали. Ни Рэдрик, ни Джек, ни любой другой воспитанный Германом парень Веру как сексуальный объект не воспринял бы, даже если б она осталась последней женщиной на земле. Когда Кирилл спросил, почему, ему с презрением разъяснили, что бабы у Диких – за редким исключением – достояние общественное. С ними спариваются все желающие, распространяя при этом разного рода заразу. И «цивильному» человеку даже просто прикасаться к этакой пакости – западло.