Заложники удачи
Шрифт:
– Добрый день. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Меня зовут Рус, – ответил он, глядя на книжечку в ее руке.
Гром аплодисментов донесся из-за дверей.
Рус нетерпеливо переминался с ноги на ногу, пока Глория листала страницы в книжечке.
– Я встречался с мистером Тоддом сегодня утром, – сказал он.
Глория наконец нашла его имя в списке.
– Ах, да, мистер Рус, но думаю, что вы уже опоздали на презентацию.
Прежде чем он успел сказать что-то, двойные двери открылись, и люди устремились вниз в приемную. Рус был ошарашен таким количеством людей.
– А! – воскликнул Тодд с облегчением и повернулся к Русу. – Я полагаю, вы знакомы?
Они сухо улыбнулись друг другу, едва обменялись рукопожатием, как появился Хэнк и увел Карьера в столовую.
– Мы вас нагоним, – сказал Тодд им вслед и повернулся к Русу.
– У нас тут есть небольшой кабинет, где мы могли бы потолковать с вами, – произнес он, пропуская вперед Руса. – Садитесь, пожалуйста.
Никто из них не был так уверен в себе, каким притворялся. Рус сделал вид, что изучает фотографии «Паломы Бланки» на стене.
– Это что, ваш человек, который занимается отелями? – презрительно фыркнул он, садясь. – Карьер – мелочь пузатая. У него нет средств, чтобы выиграть в большой лиге.
– Однако не думаю, что вы знаете его партнера, – ответил Тодд, садясь с другой стороны стола. – Хуан Гонсалес? Винодел? Он владеет половиной Испании.
Они, как боксеры, завоевывали преимущества. Каждый подставлял другого. Замечание Тодда насчет Гонсалеса крепко ударило по Русу, но тем не менее он заставил Тодда понервничать, притворяясь, что ему это безразлично. Тодд подумал, не поспешил ли он считать цыплят по осени.
Судья признал бы равный счет.
Если бы только они знали, как много у них общего. Рус должен был купить «Палому Бланку». Тодд должен был продать ее. Морони бы повесился, увидев их вместе. Он бы оценил юмор ситуации, поскольку, поставив Тодда в безвыходное положение, он, сам того не желая, послал к нему Руса в качестве спасителя. Морони бы потирал руки, радуясь своей шутке. Он бы даже сказал: «Мне свойственно помогать людям». А Лео бы потом играл на этой истории многие годы.
Но Тодд ничего не знал о встрече Руса на Монмартре…
А Рус ничего не знал об угрозах Морони в адрес Тодда…
Где-то там, в отеле, Катрина печатала так быстро, как только успевали ее пальцы. С одной стороны от нее стоял Берни Фрэнсис, который диктовал изменения к стандартному соглашению, с другой – Шарли. Время от времени они обменивались тревожными взглядами, потому что, хотя цифры и были исключены из того документа, который она печатала, Мэнни рассказал Катрине о суммах, которые были вовлечены в это дело,
В столовой, за угловым столиком, в перерывах между закусками Мэнни имел беседу с Друри.
– Полагаю, что Рус работает на крупную корпорацию. Некоторые вещи говорят о том, что это «Эл, Дан и Брэдстрит», фирма мирового значения. Так что, если предположить, что мы правы, мы можем сделать следующий шаг…
– Это как раз то, что ты хотел, Хосе. Сделка сегодня. Но тебе придется очень сильно повысить цену… – говорил Хэнк Карьеру.
И за огромным столом, украшенным букетом цветов, Майк Томпсон рассказывал журналистам о том, какой грандиозный успех будет иметь фильм во всем мире.
– Да, конечно, я объездил весь свет, но должен сказать вам, я никогда не видел места красивее, чем «Палома Бланка». На экране оно просто великолепно.
Неподалеку от них Софи пленяла журналиста из «Санди Таймс».
– Вы согласны, что наш архитектор – гений? – мурлыкала она, повернувшись к Дону Антонио, который сидел рядом с ней.
Тем временем, мелькая в проходе между столами, Глория проверяла, все ли бокалы наполнены, все ли гости довольны. Недовольным оказался лишь Хосе Карьер, которому явно не везло. Спустя полчаса он вернулся от телефона. Он просил Гонсалеса дать ему больше денег.
Хэнк смотрел, как Карьер садился на стул.
– Ну, что Хосе? Мне уже пора повидаться с Тодди. Нужно твое окончательное предложение.
Карьер выглядел самым несчастным человеком на земле. Люди вокруг смеялись, разговаривали и поднимали бокалы, а он чувствовал себя не в своей тарелке. Он был так уверен, что станет владельцем «Паломы Бланки». Он для этого прибыл в Лондон. Вылетая из Мадрида, он пообещал Гонсалесу:
– Мы получим ее за семнадцать, самое большое – восемнадцать.
Хуан был далеко не в восторге от его звонка.
– Ну? – настаивал Хэнк.
Карьер вытер влажные руки салфеткой.
– Двадцать четыре, – сказал он с болезненной гримасой. – Двадцать четыре миллиона.
Хэнк поднялся из-за стола.
– Это твой последний шанс, Хосе. Можешь поднять еще выше?
Покачав головой, Карьер застонал, словно раненый зверь.
– Я сейчас вернусь, – произнес Хэнк, направляясь в приемную.
Тодд уже выходил из кабинета. Увидев Хэнка, он показал ему рукой на лестницу, и оба побежали вниз по ступенькам, но по пути столкнулись с Катриной и Шарли. Все четверо чуть было не упали.
– Ну? – потребовал ответа Тодд. – Сколько?
– Двадцать четыре миллиона. А ты?
– Двадцать пять!
Они смотрели друг на друга, и на их лицах были написаны радость и волнение. Все четверо обнялись. Первым заговорил Хэнк.
– Карьер больше цену не повысит, – сказал он, задыхаясь. – Он бы и душу заложил за «Палому Бланку», но я догадываюсь, что Гонсалес на более высокую цену не пойдет.
И все они посмотрели на Тодда, ожидая его реакции, когда вдруг наверху появился Мэнни. Он поспешил вниз, чтобы присоединиться к ним.