Замерзшие поля
Шрифт:
Тропинка, ведущая к курятнику на холме, была не расчищена, а притоптана. Новый снег заметал следы; кое-где их уже было не видно. Дядя Айвор вошел в курятник, а Дональд замер и задрал голову, пытаясь поймать снежинки ртом.
— Входи и закрой дверь. Все тепло выпустишь, — сказал ему дядя Айвор.
— Иду, — отозвался Дональд. Он перешагнул порог и захлопнул дверь. Внутри воняло. Когда дядя Айвор подошел к курам, те вяло, недоверчиво заквохтали.
— Скажи мне, Дональд… — начал дядя Айвор, ощупывая солому.
—
— Твоя мама часто выбегает из комнаты и захлопывает дверь вот так, как сегодня?
— Бывает.
— А почему? Твой папа нехорошо себя с ней ведет?
— Ну, — промямлил Дональд, — они ссорятся.
Он чувствовал себя неуютно.
— Да, очень жалко, что твой папа вообще женился. Было бы лучше для всех, если бы он остался холостяком.
— Но ведь тогда я бы вообще не родился, — воскликнул Дональд, не понимая, всерьез ли говорит дядя Айвор.
— Да уж надеемся, что нет! — дядя Айвор вытаращил глаза, скорчив дурацкую рожу. Теперь Дональд понял, что это какая-то шутка, и рассмеялся. Дверь распахнулась.
— Дональд! — взревел отец.
— Что случилось? — спросил он чуть слышно.
— Иди сюда!
Дональд, заплетаясь, направился к двери; его отец неуверенно вглядывался в темноту.
— Что ты там делаешь? — спросил он.
— Помогаю дяде. Айвору искать яйца.
— Пффф!
Дональд шагнул на улицу, и отец захлопнул дверь.
Они двинулись по дороге к ферме Смитсонов. Отец шел следом и тыкал ему в спину, приговаривая:
— Выше голову. Грудь расправь! Хочешь быть сутулым? Сам не заметишь, а уже начнется искривление позвоночника.
Когда, изрядно отойдя от дома, они оказались там, где сбившиеся деревца подобрались к дороге, отец остановился. Огляделся, наклонился, набрал пригоршню свежего снега и скатал в тяжелый снежок. Затем швырнул его в довольно высокое дерево в стороне от дороги. Снежок разлетелся, оставив белую отметину на темном стволе.
— Ну-ка посмотрим, ты попадешь? — сказал он Дональду.
Может, тут ждет волк — где-нибудь прячется в непроглядном мраке чащи? Очень важно не разозлить его. Если отец хочет испытать судьбу и швырять снежки в лес, пусть себе, а Дональд не будет. Тогда, быть может, волк поймет, что хотя бы он — его друг.
— Ну давай, — сказал отец.
— Нет. Не хочу.
С притворным изумлением отец переспросил:
— Да ну? Не хочешь? — Но тут его лицо стало опасным, а голос хлестнул, как плеть. — Ты будешь делать, что тебе говорят?
— Нет. — Впервые в жизни Дональд открыто бросил ему вызов. Отец побагровел.
— Слушай сюда, наглый мальчишка! — Голос его накалился от гнева. — Думаешь, тебе это сойдет с рук?
Дональд не успел понять, что происходит: отец вцепился в него одной рукой, нагнулся и зачерпнул побольше снега.
— Сейчас мы все уладим, — сквозь зубы проговорил отец и внезапно стал яростно
— Вставай, — с отвращением сказал отец.
Дональд не пошевелился. Если надолго задержать дыхание, можно умереть.
Отец резко поднял его на ноги.
— Осточертело мне твое кривлянье, — сказал он. И крепко ухватив Дональда сзади, заставил его идти к дому.
Дональд шагал, глядя на белую дорогу перед собой, без всяких мыслей. Необычное спокойствие сошло на него: ему не было жаль себя, мокрого и замерзшего, даже не было обидно, что с ним дурно обошлись. Он чувствовал себя отдельным: приятное, почти роскошное ощущение, которое он вобрал в себя, не понимая и не обдумывая.
Когда в сумерках они добрались до длинной аллеи кленов, отец сказал:
— Теперь можешь пойти поплакать мамочке в юбку,
— Я не плачу, — громко и равнодушно произнес Дональд. Отец не ответил.
К счастью, на кухне никого не было. По голосам в гостиной он понял, что тетя Луиза, дядя Айвор и мистер Гордон собираются уезжать. Дональд побежал наверх в свою комнату и переоделся. Дырочка, которую он продышал на окне, снова заиндевела, но круглую отметину еще можно было разглядеть. Когда он закончил одеваться, его позвала мать. Снаружи было совсем темно. Дональд спустился вниз. Мать стояла в прихожей.
— О, ты переоделся, — сказала она. — Иди, попрощайся с тетей Луизой и дядей Айвором. Они на кухне.
Он посмотрел ей в лицо — не видно ли недавних слез: ее глаза слегка покраснели.
Они зашли на кухню вместе.
— Дональд хочет попрощаться, — сказала мать мистеру Гордону, поворачивая Дональда к тете Луизе. — Вы подарили ему замечательное Рождество, — в ее голосе послышался упрек, — но все же это было чересчур.
Толстый воротник бобровой шубы мистера Гордона был поднят, закрывая уши, на руках — огромные меховые варежки. Он улыбнулся и с предвкушением похлопал в ладоши; раздался приглушенный звук.
— Ох, это было так весело, — сказал он. — Он немножко похож на меня, знаете, когда я был в его возрасте. Я тоже был таким робким и тихим парнишкой.
Дональд почувствовал, как сжалась рука матери на его плече, когда она подтолкнула его к тете Луизе.
— М-м, — сказала она, — ну, тетя Луиза, тут кое-кто хочет с тобой попрощаться.
Дональд с восхищением наблюдал, как дядя Виллис и дядя Грег увозят всех на санях, но все же заметил, что его отец вообще не появился на кухне. Когда сани скрылись из виду на темной дороге, все перешли в гостиную, и дедушка подбросил полено в камин.