Замогильные записки Пикквикского клуба

Диккенс Чарльз

М-ръ Груммеръ любилъ везд и во всемъ систематическій порядокъ, бывшій необходимымъ слдствіемъ способности углубляться въ свой спеціальный предметъ. Первымъ его дломъ было запереть дверь изнутри: вторымъ — выполировать свой лобъ и щеки шелковымъ платкомъ: третьимъ — поставить свою шляпу вмст съ шелковымъ платкомъ на ближайшій стулъ, и, наконецъ, четвертымъ — вынуть изъ кармана коротенькій жезлъ и устремить его на особу президента Пикквикскаго клуба.

М-ръ Снодграсъ опомнился прежде всхъ и поспшилъ прервать всеобщее молчаніе. Онъ пристально взглянулъ на м-ра Груммера и произнесъ выразительнымъ тономъ:

— Это не общая комната, сэръ. Вы ошиблись. Это наша, частная комната.

— Въ глазахъ

закона нтъ ни общихъ, ни частныхъ комнатъ, — отвчалъ съ важностью м-ръ Груммеръ.

Пикквикисты съ изумленіемъ взглянули другъ на друга.

— Кто здсь м-ръ Топманъ? — спросилъ м-ръ Груммеръ.

О м-р Пикквик не было надобности освдомляться: прозорливый констэбль угадалъ его съ перваго взгляда.

— Мое имя Топманъ, — сказалъ проворный Пикквикистъ, носившій эту достославную фамилію.

— A мое имя — законъ, — подхватилъ м-ръ Груммеръ.

— Что? — сказалъ м-ръ Топманъ.

— Законъ, — повторилъ м-ръ Груммеръ, — власть гражданская, судебная, исполнительная — вотъ мои титулы. Все обстоитъ благополучно, и я арестую васъ, Пикквикъ и Топманъ, именемъ закона, какъ виновныхъ въ нарушеніи общественнаго спокойствія и противъ короля.

— Что вы подъ этимъ разумете, сэръ? — сказалъ м-ръ Топманъ, быстро вскакивая съ мста.

— Эй! — закричалъ м-ръ Груммеръ, пріотворяя потихоньку дверь на два или на три дюйма. — Доббли!

— Здсь я, — отвчалъ басистый голосъ изъ корридора.

— Войдите сюда, Доббли, — сказалъ м-ръ Груммеръ.

И въ комнат господъ пикквикистовъ появилась новая фигура исполинскаго размра, съ грязнымъ лицомъ, опухлыми щеками и багрово-краснымъ носомъ.

— A другіе остались тамъ? — спросилъ м-ръ Груммеръ.

— Вс за дверью, — отвчалъ Доббли.

— Примите команду и ведите ихъ сюда, — сказалъ м-ръ Груммеръ.

И не дальше, какъ черезъ минуту въ комнату вошло полдюжины молодцовъ съ коротенькими жезлами, завершенными мдной короной, эмблемой королевскаго правосудія. Немедленно вс они приняли грозную позицію и, по данному знаку, обратили свои жезлы на господъ Пикквика и Топмана.

Ученый мужъ и врные его ученики быстро вскочили съ своихъ мстъ!

— Что значитъ это вторженіе въ мою квартиру? — спросилъ м-ръ Пикквикъ. — Разв вы не знаете, что домъ англичанина неприкосновененъ.

— Кто веллъ арестовать меня? — сказалъ м-ръ Топманъ.

— Что вамъ здсь надобно? — сказалъ м-ръ Снодграсъ.

М-ръ Винкель не сказалъ ничего, но устремилъ на Груммера такой огненный взоръ, который могъ бы просверлить его насквозь, если бы въ грудь этого человка могло зарониться какое-нибудь чувство; но м-ръ Груммеръ остался непоколебимымъ, какъ гранитъ.

Ожидая сильнаго сопротивленія, исполнители закона засучили рукава своихъ сюртуковъ, подняли ихъ кверху и обнаружили полную готовность приступить къ сильнымъ мрамъ. Такая демонстрація не ускользнула отъ очей ученаго мужа, и онъ быстро сообразилъ, что всякій гражданинъ, руководимый внушеніями совсти и чести, обязанъ во всхъ случаяхъ повиноваться законнымъ властямъ. На этомъ основаніи м-ръ Пикквикъ, шепнувъ пару словъ на ухо м-ру Топману, изъявилъ немедленно свое согласіе идти по доброй вол въ домъ городского мэра, замтивъ предварительно, что въ скоромъ времени, по прибытіи въ Лондонъ, онъ призоветъ на помощь высшую юридическую власть и начнетъ процессъ противъ тхъ, кто осмлился оскорбить въ лиц его права свободнаго англійскаго гражданина. Всеобщій хохотъ исполнителей закона послужилъ дружнымъ и единодушнымъ отвтомъ на рчь ученаго мужа. Одинъ только Груммеръ сохранилъ спокойствіе, приличное его сану.

Но лишь только м-ръ Пикквикъ изъявилъ готовность покориться законамъ своего отечества, вдругъ возникло затрудненіе, котораго сначала никакъ нельзя было предвидть. Уже передъ самою дверью комнаты пикквикистовъ

сформировалось цлое полчище трактирныхъ слугъ, мальчишекъ и служанокъ, сбжавшихся смотрть на веселый спектакль въ стнахъ "Большого благо коня". Не оказывалось ни малйшаго сомннія, что полчище превратится въ необозримый легіонъ, какъ скоро процессія переступитъ за порогъ этого жилища. Принимая въ соображеніе такое обстоятельство, м-ръ Пикквикъ, при всемъ уваженіи къ британской юриспруденціи, отказался наотрзъ выступить подъ карауломъ на улицу въ качеств преступника, окруженнаго полицейской стражей. М-ръ Груммеръ въ свою очередь никакъ не соглашался идти въ сторон, по другую сторону улицы, разсчитывая весьма основательно, что арестанты могутъ ускользнуть и исчезнуть въ толп народа. Было бы, конечно, весьма удобно отправиться къ жилищу мэра въ почтовой карет; но ни Топманъ, ни м-ръ Пикквикъ не соглашались платить за издержки. Поднялся жаркій споръ, продолжавшійся около получаса. Неизвстно, чмъ бы кончилась эта весьма непріятная тревога, если бы къ счастью не припомнили, что въ конюшн этой гостиницы стояла безъ всякаго употребленія какая-то колымага, сооруженная первоначально для одного джентльмена, страдавшаго подагрой. Ршено было, что м-ръ Пикквикъ и м-ръ Топманъ могутъ съ большимъ комфортомъ помститься въ колымаг, которую немедленно и принесли въ корридоръ. Отыскали четырехъ носильщиковъ, согласившихся поднять на свои плечи этотъ походный экипажъ, и когда, наконецъ, м-ръ Пикквикъ и м-ръ Топманъ, прикрытые съ обихъ сторонъ огромной кожей, заняли въ немъ свои мста, процессія въ стройномъ порядк двинулась съ мста. Полицейская стража, какъ и слдуетъ, окружила кузовъ колымаги; Груммеръ и Доббли съ тріумфомъ пошли впереди; м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель, подъ руку другъ съ другомъ, пошли сзади. Аріергардъ, какъ и слдуетъ, замкнули праздные зваки города Ипсвича.

Городскіе магазинщики и лавочники съ ихъ приказчиками и сидльцами, оставляя свой обычный постъ, спшили любоваться на этотъ спектакль. Сильная рука мэра тяготла надъ двумя головорзами изъ столицы; почтенный мэръ готовился самъ допрашивать и судить ихъ самолично, и вотъ несутъ ихъ въ позорной колымаг, окруженной муниципальной стражей; какой небывалый случай! Само собою разумется, никто не понималъ, да и не мотъ понять, въ чемъ провинились пикквикисты; но тмъ не мене всякій спшилъ добрымъ и радушнымъ словомъ привтствовать м-ра Груммера, главнаго начальника и предводителя этой кавалькады, выступавшаго впереди со своимъ жезломъ. Громко кричали мальчишки, выбгавшіе со всхъ сторонъ, и процессія подвигалась по главной улиц Ипсвича.

Въ это самое время м-ръ Уэллеръ, щеголявшій въ своей утренней куртк съ черными коленкоровыми рукавами, возвращался домой посл безуспшнаго обозрнія таинственнаго дома съ зеленой калиткой. Онъ шелъ задумчиво и молча, опустивъ руки въ свои глубокіе карманы; но вдругъ, поднявъ глаза, онъ увидлъ густую толпу, окружившую какой-то странный предметъ. Всматриваясь ближе и ближе, онъ усплъ разглядть фигуру колымаги, которую онъ прежде замтилъ въ трактирной конюшн, желая прогнать свою хандру, м-ръ Уэллеръ немедленно вмшался и самъ въ толпу народа и началъ, для собственнаго удовольствія, кричать изо всей силы.

М-ръ Груммеръ выступалъ торжественнымъ шагомъ, м-ръ Доббли выплывалъ величаво и гордо, колымага, колыхаясь въ воздух, продолжала подвигаться впередъ, охраняемая муниципальной стражей; Самуэль Уэллеръ продолжалъ надрывать свою грудь и горло, обнаруживая вс признаки буйнаго разгула, какъ вдругъ его взоръ внезапно упалъ на господъ Винкеля и Снодграса.

— Что здсь за потха, господа? — вскричалъ м-ръ Уэллеръ. — Какихъ это чучелъ запрятали въ этотъ курятникъ?

Оба джентльмена отвчали въ одинъ голосъ, но слова ихъ потерялись въ общей суматох.