Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Полно кобениться, Іовъ Троттеръ, — сказалъ Самуэль, — видна сова по полету. Что вы повертываете своими буркалами, какъ мартышка въ ситцевой фуфайк? Смотрите на меня прямо, любезный, или на этотъ разъ я повыжму настоящую водицу изъ вашихъ глазъ. Слышите?
Такъ какъ м-ръ Уэллеръ оказывалъ, повидимому, полную готовность привести въ исполненіе свою грозную ласку, то м-ръ Троттеръ постепенно сообщилъ своимъ чертамъ ихъ естественную форму и, сдлавъ радостный прыжокъ, воскликнулъ веселымъ тономъ:
— Что я вижу?
— Вотъ оно какъ! — отвчалъ м-ръ Уэллеръ. — Стало быть, вы рады меня видть?
— Охъ, какъ радъ! — воскликнулъ м-ръ Іовъ Троттеръ. — Если бы вы знали, м-ръ Уокеръ, съ какою горячностью, съ какимъ нетерпніемъ я добивался этой встрчи! Право, я съ ума схожу, м-ръ Уокеръ.
Съ этими словами м-ръ Троттеръ заплакалъ, зарыдалъ и, проникнутый чувствомъ необыкновеннаго восторга, заключилъ въ объятія своего знакомаго.
— Отвяжитесь, проклятый человкъ! — вскричалъ раздраженный Самуэль, стараясь освободиться отъ этихъ энергическихъ объятій. — Отвяжитесь, говорю вамъ. Что вы разревлись, какъ теленокъ?
— Я такъ обрадовался, м-ръ Уокеръ, право! — отвчалъ Іовъ Троттеръ, когда прошли первые порывы его восторга. — Вдь это, можно сказать, необыкновенное счастье!
— Право? Что-жъ вы намрены мн сказать?
М-ръ Троттеръ не отвчалъ ничего, потому что розовый платочекъ, приставленный къ его глазамъ, усиленно функціонировалъ въ эту минуту.
— Говорите, негодяй, или я сверну вамъ шею! — повторилъ м-ръ Уэллеръ, грознымъ тономъ.
— Ахъ! — воскликнулъ м-ръ Троттеръ съ видомъ изумленной добродтели.
— Что-жъ вы хотли мн сказать?
— Я? м-ръ Уокеръ!
— Не называйте меня Уокеромъ. Мое имя — Уэллеръ: вы это очень хорошо знаете. Ну, что вы хотите сказать?
— Цлую исторію, м-ръ Уокеръ, то есть м-ръ Уэллеръ — но вдь посудите сами… на первыхъ порахъ… если бы вы удостоили пойти въ такое мсто, гд намъ можно было бы побесдовать безъ помхи. Если бы вы знали, какъ я искалъ васъ, м-ръ Уэллеръ…
— Старательно искалъ, могу представить, — сухо проговорилъ Самуэль.
— Очень, очень старательно, будьте уврены, — отвчалъ м-ръ Троттеръ съ выраженіемъ дтской невинности на своемъ лиц. — Вашу руку, м-ръ Уэллеръ.
Самуэль еще разъ оглядлъ своего пріятеля съ ногъ до головы и потомъ, какъ будто осненный внезапной мыслью, подалъ ему руку.
— Какъ поживаетъ вашъ добрый, любезный господинъ? — сказалъ Іовъ Троттеръ, когда они сдлали нсколько шаговъ. — О, это, я вамъ скажу, достойнйшій джентльменъ, м-ръ Уэллеръ. Надюсь, онъ не простудился посл этой страшной ночи?
При этомъ вопрос м-ръ Уэллеръ почувствовалъ сильнйшее желаніе испробовать ловкость и силу своего сжатаго кулака на тучныхъ ребрахъ сердобольнаго Іова; однакожъ, удерживая себя, онъ отвчалъ спокойнымъ тономъ, что господинъ его, слава Богу, совершенно здоровъ, благополученъ и веселъ.
— Ахъ, какъ я радъ! — воскликнулъ м-ръ
— A вашъ здсь? — спросилъ Самуэль вмсто отвта.
— Да, тутъ онъ на мою бду, и мн больно замтить, м-ръ Уэллеръ, что господинъ мой затваетъ весьма недобрыя дла.
— Какія?
— Вымолвить страшно, м-ръ Уэллеръ.
— Опять двичій пансіонъ?
— Нтъ, ужъ не пансіонъ, — отвчалъ сердобольный Іовъ, бросая на своего собесдника косвенный взглядъ, — ужъ не пансіонъ, м-ръ Уэллеръ.
— Не въ этотъ ли домъ вы запускаете свои лапы?
— Помилуйте, м-ръ Уэллеръ! Какъ вамъ не грхъ впутывать меня въ злодйскіе замыслы безчестныхъ людей! — отвчалъ Іовъ Троттеръ съ необыкновенною живостью. — Нтъ, сэръ, господинъ мой не знаетъ этого дома.
— A вы что здсь длали? — спросилъ Самуэль, бросая проницательный взглядъ, — ужъ не случайно ли вы вышли изъ этой зеленой калитки?
— Послушайте, м-ръ Уэллеръ, я пожалуй, радъ открыть вамъ свои маленькіе секреты, потому что, ей Богу, я полюбилъ васъ съ перваго взгляда. Да и вы, кажется, были ко мн благосклонны. Помните, какъ весело и дружелюбно провели мы то утро въ гостиниц "Встникъ"?
— О, да, очень помню, — сказалъ Самуэль тономъ негодованія, — помню.
— Ну, такъ вотъ изволите видть, — продолжалъ Іовъ Троттеръ тономъ человка, открывающаго весьма важную тайну, — въ этомъ дом съ зелеными воротами живетъ очень много служанокъ.
— Это видно съ перваго взгляда, — перебилъ Самуэль.
— Очень хорошо-съ. Одна изъ нихъ, м-ръ Уэллеръ, по званію кухарка, сберегла честными трудами небольшой капиталецъ и желаетъ открыть мелочную лавку, если только, видите ли, судьба ея устроится по желанію сердца.
— Такъ.
— Именно такъ-съ, м-ръ Уэллеръ. Я встртилъ ее первый разъ въ здшней городской капелл, куда образованное общество собирается пть гимны, напечатанные въ той книжк, которую вы, м-ръ Уэллеръ, видли въ моихъ рукахъ — эту книжку я всегда ношу съ собой. Здсь я познакомился съ этой двушкой, и изъ этого знакомства, м-ръ Уэллеръ, y меня въ сердц мало-по-малу выросла надежда, что мн авось придется со временемъ быть содержателемъ мелочной лавки.
— И вы будете отличнымъ лавочникомъ! — отвчалъ Самуэль, озирая своего противника съ видомъ совершеннйшаго презрнія.
— Это еще Богъ знаетъ, м-ръ Уэллеръ: за будущее не можетъ ручаться ни одинъ человкъ, — продолжалъ сердобольный Іовъ со слезами на глазахъ. — Главная выгода здсь та, что я развяжусь, наконецъ, съ этимъ нечестивымъ человкомъ и буду въ состояніи, безъ всякой помхи, вести добродтельную жизнь, слдуя тмъ правиламъ, въ которыхъ я воспитанъ, м-ръ Уэллеръ.
— Должно быть, васъ чудесно воспитывали.
— О, да, м-ръ Уэллеръ, если бы вы только знали!.. — отвчалъ Іовъ Троттеръ, охваченный вдругъ воспоминаніями о чистот и невинности дней своего юношества.