Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Здсь одинъ изъ полисменовъ, составлявшихъ стражу, имлъ несчастіе захохотать и за то немедленно получилъ строгій выговоръ отъ городского мэра. Несчастный забылъ, какъ опасно смяться тамъ, гд этого не требуетъ благопристойность.
— Гд вы живете? — сказалъ судья.
— Везд и нигд,- отвчалъ Самъ.
— М-ръ Джинксъ, запишите.
Письмоводитель медлилъ и машинально бросилъ вопрошающій взглядъ на грознаго судью. М-ръ Нупкинсъ понялъ, что отвтъ слуги требовалъ нкоторыхъ поясненій.
— Гд вы живете? — повторилъ опять м-ръ Нупкинсъ.
— Тамъ,
— Запишите, Джинксъ, — сказалъ судья, начинавшій выходить изъ себя.
— Поставьте всякое слово въ строку, — сказалъ м-ръ Уэллеръ.
— Оказывается, стало быть, что онъ бродяга, м-ръ Джинксъ, — сказалъ судья. — Слдуетъ изъ его показанія, что онъ бродяга: такъ ли, м-ръ Джинксъ?
— Точно такъ, — отвчалъ письмоводитель.
— И какъ бродягу, я прикажу засадить его въ тюрьму, — сказалъ м-ръ Нупкинсъ.
— Теперь, м-ръ Джинксъ, отберите показанія отъ Груммера и составьте протоколъ.
— Слушаю, сэръ.
Приступили къ отобранію показанія; но такъ какъ м-ръ Груммеръ выражался языкомъ довольно медленнымъ и вялымъ, a между тмъ обдъ судьи былъ почти готовъ, то м-ръ Нупкинсъ предложилъ ему наугадъ потребное количество юридическихъ вопросовъ, на которые м-ръ Груммеръ, тоже наугадъ, сообщилъ потребное количество утвердительныхъ отвтовъ юридическаго свойства. Такимъ образомъ дло, къ общему удовольствію, покатилось какъ по маслу. Передъ составленіемъ протокола, судья и м-ръ Джинксъ удалились къ окну и начали шопотомъ производить таинственное совщаніе между собой.
Посл этой консультаціи, продолжавшейся минутъ десять, м-ръ Джинксъ занялъ свое мсто за большимъ столомъ. М-ръ Нупкинсъ между тмъ, усаживаясь въ кресло, кашлянулъ два раза, и уже приготовился говорить рчь въ назиданіе пикквикистовъ, какъ вдругъ м-ръ Пикквикъ перебилъ:
— Прошу извинить, сэръ; но прежде, чмъ мы будемъ имть удовольствіе выслушать ваши мннія, основанныя вами на отобранныхъ показаніяхъ, я бы желалъ воспользоваться правомъ подсудимаго говорить въ свою защиту. Надюсь, сэръ, вы не можете лишить меня этого права.
— Придержите свой языкъ, сэръ, — сказалъ судья гнвнымъ тономъ.
— Я бы очень радъ вамъ повиноваться, но… — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Извольте молчать, сэръ, — повторилъ судья, — или я принужденъ буду позвать констебля.
— Вы можете длать, что вамъ угодно, — возразилъ м-ръ Пикквикъ, — и я не сомнваюсь, что констебли исполнятъ ваши приказанія съ точностью; но я принимаю на себя смлость говорить и стану говорить въ свою защиту.
— Пикквикъ и палата ума — одно и то же! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ.
— Замолчите, Самъ.
— Слушаю.
М-ръ Нупкинсъ, пораженный, очевидно, необычайною смлостью ученаго мужа, собирался, повидимому, вновь прогремть свой грозный отвтъ; но въ эту минуту м-ръ Джинксъ дернулъ его за рукавъ и шепнулъ ему на ухо нсколько словъ. Судья проговорилъ вполголоса какой-то отвтъ, и затмъ перешептыванье возобновилось опять. Джинксъ длалъ, повидимому, возраженія.
Наконецъ, судья, проглотившій,
— Что вы хотите сказать?
— Во-первыхъ, — началъ м-ръ Пикквикъ; посылая черезъ очки такой проницательный взглядъ, который привелъ въ трепетъ даже самого судью, — во-первыхъ, я желаю знать, зачмъ и для чего я и мой другъ приведены сюда?
— Можно ему сказать это? — шепнулъ м-ръ Нупкинсъ своему письмоводителю.
— Можно и должно, — шепнулъ Джинксъ.
Судья откашлянулся, вытеръ носъ и, принявъ торжественную осанку, началъ такимъ образомъ:
— Дошло до моего свднія, что вы, Пикквикъ, вопреки существующимъ законамъ, замышляете «учинить» дуэль, и что въ этомъ преступномъ дл помогаетъ вамъ другой человкъ, по имени Топманъ. Слдственно… ну, м-ръ Джинксъ?
— Такъ, сэръ, продолжайте.
— Слдственно я, какъ судья, обязываю васъ… такъ, что ли, м-ръ Джинксъ?
— Такъ, сэръ.
— Обязываю васъ… къ чему-же, м-ръ Джинксъ.
— Отыскать и представить поручителей, сэръ.
— Да, да. Слдственно — хотлъ я сказать, какъ перебилъ меня мой письмоводитель — слдственно я обязываю васъ отыскать и представить поручителей.
— Надежныхъ поручителей, — подсказалъ м-ръ Джинксъ.
— И я требую надежныхъ поручителей, — сказалъ судья.
— Изъ гражданъ этого города, — шепнулъ Джинксъ
— Они должны быть гражданами этого города, — сказалъ судья.
— У каждаго долженъ быть свой домъ и капиталъ въ пятьдесятъ фунтовъ, — подсказалъ Джинксъ.
— И эти два поручителя, сударь мой, должны быть домохозяевами съ капиталомъ не мене пятидесяти фунтовъ, — проговорилъ судья съ великимъ достоинствомъ, поправляя свой галстухъ.
Легко представить изумленіе и крайнее негодованіе ученаго мужа, вовсе не приготовленнаго къ такой развязк.
— Что все это значитъ, сэръ? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — во-первыхъ, мы совсмъ чужіе въ этомъ город; во-вторыхъ я не знаю здсь ни одного домовладльца, въ*третьихъ, я никогда не думалъ о дуэли.
— Еще что? — спросилъ судья.
— Больше ничего, сэръ. Кажется, и этого довольно?
— Но я долженъ предварительно развдать и учинить справку… такъ, что ли, Джинксъ?
— Такъ, сэръ.
— Отвчайте положительно и ясно: имете ли вы еще что-нибудь сказать въ свое оправданіе?
Нтъ сомннія, м-ръ Пикквикъ сказалъ бы очень много въ оправданіе себя и своихъ друзей и, конечно, удивилъ бы всю залу своимъ импровизированнымъ витійствомъ, если бы въ эту самую минуту м-ръ Уэллеръ не вступилъ съ нимъ въ таинственное совщаніе, поглотившее все вниманіе и силу разсудительности ученаго мужа, такъ что онъ долженъ былъ пропустить мимо ушей вопросъ судьи. М-ръ Нупкинсъ не любилъ распространяться дважды о какомъ бы то ни было предмет. Приготовивъ себя предварительнымъ кашлемъ, онъ бросилъ на собраніе торжествующій взоръ и, среди полнаго молчанія констеблей, приступилъ къ произнесенію приговора.