Замок Менфрея
Шрифт:
P.S. Бевил уже уехал. Он вступил в армию. Их пока еще не отправили в Южную Африку, а когда отправят, война тут же и закончится, неьсомневайся. Бедняжка Джесс очень грустит, но они не обручились. Родители вздохнули с облегчением. Они были в совершенном ужасе — хотя, конечно, эта история не наделала такого переполоха, как моя помолвка с Хэрри. Думаю скоро встретить тебя, Хэрриет, в нашей французской школе. »
Дух перемен чувствовался повсюду, но, приехав домой на каникулы,
В конце весеннего семестра я, к своему разочарованию, получила от отца письмо, в котором говорилось, что, вместо того чтобы, как обычно, провести каникулы в «Вороньих башнях», я должна приехать в Лондон. Меня встретят на вокзале Паддингтон.
Я сильно огорчилась — хотя ни Гвеннан, ни Бевила в Менфрее не будет, я все равно мечтала отправиться в Корнуолл, чтобы выяснить у А'Ли — как у самого знающего в этом деле человека, — что же в действительности происходит вокруг «Вороньих башен», которые мой отец вскоре намерен был освободить, и какие усовершенствования производятся в доме на острове. Но больше всего я хотела выведать что-нибудь о Бевиле и Джессике Треларкен, поскольку ни секунды не верила, что Джессика позволит сделать себя просто очередной пассией Бевила.
Кроме того, я не понимала, с чего это отец захотел, чтобы я приехала в Лондон. Он обычно не желал меня видеть и предпочитал, чтобы я проводила свои каникулы где-нибудь подальше.
Сойдя с поезда, я сразу заметила Фанни. Она выглядела как всегда — в простом саржевом пальто, из-под которого торчало ситцевое платье; черный капор, заколотый под подбородком булавкой, не слишком-то украшал ее лицо, разве что подчеркивал его бледность и скрывал пегие волосы, затянутые сзади в немилосердно тугой узел. На лице ее читалась тревога. И я, увидев ее, тоже почувствовала волнение. Старая, небрежно одетая, — но она заменяла мать, которой я никогда не знала.
При виде меня ее лицо смягчилось.
— Мисс Хэрриет! Девочка моя! Как вы выросли!
— А ты совсем не изменилась, Фанни.
— Те деньки, когда и я росла, давно уж миновали. А у нас такие новости… вы проведете эти каникулы в Лондоне. — Она немного испуганно поглядела на меня: — Что вы собираетесь делать?
— Что-то случилось? — спросила я. Фанни мрачно кивнула.
— О, Фанни, что же?
— Ваш отец снова женился.
— На ком?
— Подождите, моя леди, сами увидите.
— Увижу ее здесь… в доме?
— О да. Ваш отец не мог дождаться, когда представит вас мачехе. Он думает, что все должны быть от нее в таком же восторге, как и он.
— Он… в восторге!
— Я же вам сказала.
— Но… он, по-моему, вообще не способен на такие чувства.
— Ну, во всяком случае, по поводу этой белобрысой дурочки он их испытывает, говорю вам.
— Фанни, я ничего подобного и представить себе не могла.
— Я так и думала. Потому и предупредила вас. Вы должны подготовиться… так мне казалось.
Фанни взяла мою сумку, и мы направились к карете.
— Фанни, когда это случилось? —
— Три недели назад.
— Но отец ничего об этом не говорил.
— Он ведь никогда не считал нужным посвящать вас в свои планы, разве нет, уточка моя?
— Это все произошло неожиданно… да?
— Ну, я думаю, какое-то время он за ней ухаживал. Он изменился. Одна из горничных утром слышала, как он поет. Когда она нам рассказала, мы решили, что она тронулась. Но это была правда. Любовь — удивительная штука, мисс Хэрриет.
— Вот уж действительно, если она пришла даже к моему отцу.
Фанни взяла меня за руку.
— Он изменился, — предупредила она.
— В любом случае это к лучшему, — отозвалась я. — Потому что хуже уже быть не может, верно?
Я потом и правда заметила, что отец изменился. Но, впервые увидев свою мачеху, я могла только поразиться нелепости этого союза.
Едва мы подъехали к дому, миссис Трант, выйдя нам навстречу, велела мне немедленно подняться в библиотеку, где меня ожидают мой отец и леди Делвани.
Ступив на порог этой комнаты, я ощутила, как изменилась атмосфера в доме. «Ничего, — подумала я, — уже не будет как прежде. Прежние времена ушли безвозвратно». Леди Делвани сидела у камина в кресле. Это была молодая женщина, миниатюрная, со светлыми пышными волосами, румяным круглым личиком и светло-голубыми глазами — такими большими, что она все время казалась испуганной. Возможно, она и правда испугалась — при виде меня. Она была одета в белое и розовое, и я в первый же момент подумала, что она похожа па кусок роскошного торта, вроде тех, которые наша кухарка готовила, когда отец устраивал очередной прием. В ее волосах красовалась розовая лента, по платью шла белая и розовая отделка; если добавить к этому напудренное лицо и осиную талию, то я никогда еще не встречала дамы, которой эпитет «фарфоровая куколка» подходил бы больше.
Но отнюдь не она представляла самое потрясающее зрелище в этой комнате. Его представлял мой отец. Я и подумать не могла, что когда-нибудь увижу его таким. Его глаза стали синее и сияли, как в те минуты, когда он упражнялся в остроумии со своими друзьями-политиками.
— Хэрриет, — сказал он, поднимаясь и подходя ко мне. Он взял меня за руку, а другую положил мне на плечо — выражение нежности, которой он никогда не позволял себе в отношении меня. — Я хочу познакомить тебя с твоей… мачехой.
Очаровательное создание закрыло лицо руками и пробормотало:
— О, это звучит так ужасно.
— Ничего подобного, моя любовь, — отозвался отец. — Вы с Хэрриет станете друзьями.
Дама встала и подняла на меня свои огромные голубые глаза — она была даже ниже меня ростом.
— Вы так думаете? — дрожащим голосом спросила она.
Я поняла, что она боится меня! Или притворяется, что боится.
— Разумеется, — сказала я. Никогда мне не удавалось порадовать своего отца, а теперь он нежно улыбался мне.