Замок на Воробьевых горах
Шрифт:
– Я покажу тебе ад… Я покажу тебе ад… – шептала жена.
Внезапно голос ее оборвался, и она забилась в конвульсиях.
Когда Завадский прижал пальцы к дряблой желтой шее, пульса уже не было. Многомесячные мучения жены прекратились. Она умерла.
8
Вернувшись в комнату, Мария опустилась на диван, откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и перевела дух. На душе было смутно и тяжело. Марию не покидало ощущение надвигающейся
Когда она открыла глаза, за окном уже светало. Мария поднялась с кровати, включила свет и подошла к зеркалу висевшему на стене. На нее смотрело уставшее, слегка помятое лицо. Лицо стареющей женщины, худое, не ухоженное, забывшее, что такое кремы и косметика. Короткая «мальчиковая» стрижка слегка молодила его, но лишала последних остатков женской привлекательности.
Мария вздохнула и отвернулась от зеркала. Хотела отойти, но вдруг остановилась. У нее появилась странная уверенность, что ее отражение – вместо того, чтобы отвернуться, как сделала сама Мария, – продолжает смотреть ей в спину.
«Чушь! – сказала себе Варламова. – Сон закончился. Я не сплю».
И медленно повернулась к зеркалу, взглянув на свое отражение. Отражение как отражение. Ничего особенного. Вот только… Разве она улыбается? Вроде нет. Тогда почему улыбается ее отражение?
Мария медленно подняла руки к лицу, чтобы пощупать свои губы и убедиться в том, что они действительно улыбаются. Отражение повторило жест. Но в движениях его было что-то издевательское, словно оно не копировало, а пародировало действия Марии.
Варламова ощупала пальцами уголки губ и щеки. Никакой улыбки! Марию прошиб пот.
– Боже… – выдохнула она.
– Боже, – повторило и отражение, но с опозданием в долю секунды.
Мария в ужасе смотрела на зеркало и попятилась. И ужас ее усилился, когда она увидела, что отражение не пятится, как должно было быть, а наоборот – приближается к тонкой грани, разделяющей два мира.
Мария сделала над собой усилие и отвернулась от зеркала. Проговорила хрипло:
– Это все из-за лекарства. Надо завязывать с уколами.
Почти не сознавая, что делает, она стянула с кровати покрывало, повернулась и набросила его на зеркало.
Глава 6
1
Антип открыл дверь, позевывая и почесывая ногтями голый живот. Его длинные черные волосы растрепались, лицо чуть припухло со сна. На груди парня, с левой стороны, Мария увидела татуировку – профиль какого-то чудовища, обвитого змеями.
Увидев Варламову, Антип смутился и пробормотал:
– Ой… простите…
Он спрятался за шкаф, но тут же вынырнул
– Проходите, Мария Степановна!
Варламова вошла и села на стул. В комнате пахло хмельным перегаром и прокисшим табачным духом. В глубокой тарелке с остатками кетчупа на стенках громоздилась гора окурков. Под столом валялись пустые пивные бутылки.
Антип быстро похватал с пола и кровати вещи и швырнул их в шкаф – с глаз долой. Создав видимость порядка, парень удовлетворенно уселся на краешек стола и посмотрел на гостью. Та бросила взгляд на часики, затем перевела его на Антипа.
– Неужели спал?
Антип откинул с лица длинную черную прядь и улыбнулся.
– Ночка выдалась веселая.
– Что праздновали?
– Пятницу, тринадцатое.
– Ясно, – кивнула Мария. – Такой праздник грех пропустить. А что у тебя за татуировка?
– На груди? – уточнил парень.
– А есть еще где-нибудь?
– У меня их три, – с гордостью сообщил Антип. – На груди, на пояснице и… В общем, еще в одном месте.
– Силен! – одобрила Мария. – Но я видела только на груди.
– Там голова Тилля Линдеманна в гриме, а вокруг его головы – нимб из ядовитых морских змей.
– Не знаю, кто такой Тилль Линдеманн, но выглядит он жутковато.
– Ему за это хорошо платят, – насмешливо заметил Антип. – Тилль Линдеманн – солист группы «Раммштайн». А я…
Дверь приоткрылась, и в образовавшийся проем всунулась лохматая голова.
– Антипыч, есть че опохмелиться?
Тут «голова» увидела Варламову и кивнула:
– Здрасте.
– Добрый день, – отозвалась Мария.
Антип же, прищурив темные глаза, неприветливо проговорил:
– Опохмелиться тебе? А кто у меня ночью последнюю бутылку пива спионерил?
– Скажешь, я?
– Нет, Пушкин. Прекрасно слышал, как ты ночью входил в комнату и шарился под столом.
«Голова» рассеянно нахмурилась:
– А чего ж не окликнул?
– Ломало.
– Ясно. Прости, я думал, ты спишь. С меня баттл.
Голова скрылась, и дверь мягко защелкнулась.
– Н-да… – проговорила Мария, доставая из сумочки сигареты. – Что хоть пили-то?
– Да все подряд.
– Похмелье мучает?
Антип покачал головой:
– Не-а. У меня похмелий не бывает.
– Счастливчик. – Мария оглядела стены комнаты, обклеенные постерами. – Ты вроде гот, а на стенах у тебя плакаты с хиппи и панками.
Антип зевнул, прикрыв рот ладонью, и, моргнув заслезившимися глазами, объяснил:
– А я не чистокровный гот. Я шатун.
– Кто-кто?
– Шатун. Шатаюсь из стороны в сторону, то к тем, то к этим.
– Зачем?
Антип пожал худыми плечами: