Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать
Шрифт:
— В общем, она выгнала всех из Монтруара, а нам запретила к ней приближаться, пригрозив, что если увидит нас хотя бы издали, обратится в полицию.
Кристофер мрачно усмехнулся. Он ни минуты не сомневался, что Лорейн именно так и поступит. Была бы возможность, обратилась бы также в Королевский суд с требованием, чтобы и он, Грейсток, к ней не приближался.
Да, наверняка такому запрету она бы обрадовалась.
— Лорейн знает, что последние месяцы за ней следили?
— Вы не давали никаких указаний, поэтому мы молчали.
— Где она сейчас? Вернулась в Монтруар?
Одли покачал головой:
—
Значит, туда он и отправится. Только сначала заедет домой приведёт себя в порядок.
Допив принесённую миссис Гиббс настойку с очень специфическим вкусом и непонятным содержимым, но, как ни странно, придавшую ему силы, Кристофер поднялся. По-хорошему ему следовало отправляться не к жене, а с отчётом к королю, радовать того хорошими вестями: пропавший агент возвращён в Хальдор целым и невредимым, а его миссию успешно завершил Кристофер, выяснив, кто при дворе Виктора Шестого шпионит для Накардии. Этих людей скоро арестуют. Что с ними будет дальше — Кристофера не волновало.
Единственное, что его сейчас заботило, — это как можно скорее увидеться с Лорейн и попытаться разрешить неожиданный конфликт. И ведь перед отъездом у него появилась пусть и призрачная, но всё-таки надежда, что когда-нибудь у них всё наладится. И вот Лори снова наверняка его проклинает. За то, что посмел посягнуть на святая святых — на её любимый Монтруар.
— Ваша светлость, это ещё не всё, — последовал за начальником Одли.
— Что ещё? — мрачно бросил Грейсток. Кивнул на прощание миссис Гиббс и вышел из приёмной.
— Ваш дом…
— Городской, — зачем-то уточнил Кэрролл.
— Лорейн не оставила на нём камня на камне?
— Хуже, — вздохнули агенты, а Одли добавил, явно решив окончательно добить начальника:
— Узнав, что по вашему приказу сотворили с Монтруаром, она велела мистеру Лейту… хм, кое-что изменить в интерьере.
— Другими словами, она над ним надругалась, — правильно понял ситуацию Грейсток.
— Самым жестоким образом, — кивнул Кэрролл.
— Мы вчера заходили. — Одли поёжился. — Они как раз закончили все работы.
Эти самые работы на какое-то время ввели герцога в состояние прострации, стоило ему переступить порог дома. Если бы у Кристофера было слабое сердце, он бы несомненно схлопотал сердечный приступ ещё в холле. От многообразия цветов и психоделических мотивов на стенах рябило в глазах, а от вида мебели невообразимых форм и размеров хотелось зажмуриться.
Кристофер никогда не любил и не понимал авангардизм, и вот теперь по милости Ариас ему придётся с ним жить! Ну или сжечь к хордам собачьим весь особняк.
— Её светлость… она решила… — запинаясь, докладывал хозяину дворецкий. — Сначала получалось красиво, а потом герцогиня вдруг передумала и… вот что получилось, — пожилой мужчина промокнул платком блестящий от пота лоб и взволнованно вздохнул, опасаясь гнева его светлости.
Но Кристофер не стал срываться на дворецком.
Из гостиной с выкрашенными в оранжевый цвет стенами, заставленной уродливой синей и зелёной мебелью, он выходил с больной головой. А из спальни выскочил, едва успев в неё войти. Куда там до неё Розовой гостиной. Та по сравнению с этой комнатой была воплощением строгости
С трудом заставил себя заглянуть в ванную, чтобы привести себя после дороги в порядок. К тому моменту, как его светлость оделся в костюм, обнаруженный в недрах ядовито-розового шкафа, покоившегося на гнутых золочёных ножках, он уже сам готов был кого-нибудь погнуть.
— «Гранд Отель» значит? — едва ли не прорычал Грейсток и поспешил вниз, чувствуя неожиданный прилив сил и горячее желание вот прямо сейчас разыскать Лорейн.
Вернувшись в тот вечер из Монтруара, я с трудом заставила себя остаться ночевать в доме Грейстока. Хотелось сбежать куда глаза глядят: в гостиницу, таверну или вот даже под ближайший мост. Куда угодно, в общем, лишь бы подальше от человека, хладнокровно манипулировавшего мной всё это время. Грейстоку не понравилось жить в Монтруаре (ещё бы, ему ведь не выделили покоев, достойных его вельможной персоны), но он не стал теряться и решил всё по-своему. Один в Инвернейл он бы ни за что не вернулся — не пристало светлейшему лорду Хальдора жить вдали от супруги. Что скажут люди? Что в своих газетёнках напишут журналисты? Кристофер беспокоился о своём добром имени.
Всегда беспокоился только о нём одном.
Ну и о себе любимом.
Было непросто строить перед Одли и Кэрроллом саму невозмутимость. Делать вид, что ничего не случилось, а с Проспером мы разговаривали о погоде и последних веяниях моды. Не знаю, как дождалась следующего утра и появления Лейта. Схватив его, потащила в Монтруар.
Велев декоратору осматриваться и включать фантазию, отправилась на поиски нанятых Грейстоком бездельников. Тех, что поймала, хорошенько напугала: пригрозила обвинить их в краже особо ценного имущества. Неважно какого — до суда что-нибудь придумаю. Свидетель имелся, привратник Проспер, как и связи, а с ними и средства, чтобы надолго упрятать нечистых на руку работничков. За правду же пообещала щедрое вознаграждение. Последний аргумент уничтожил остатки сомнений, и вскоре я уже точно была уверена, что с моим домом всё в порядке, и его остов не сгрызала никакая зараза.
— Нам было велено создать видимость рабочего процесса, вот мы и создавали, — покаянно начал один.
— Но крышу над гостевыми комнатами честно заделали. На совесть, — виновато подытожил другой.
— На долгие годы забудете об этой проблеме, — поддакнул третий.
Лучше бы я на долгие годы забыла о Грейстоке.
Ещё мне поведали, что первые несколько дней в доме помимо рабочих крутились какие-то незнакомцы. Всё что-то вынюхивали, рыскали, везде рылись. Стоило представить, как ищейки Грейстока суют свой нос в личные вещи моих родителей, и меня брала такая злость, что даже в глазах мутнело.
Помню, я тогда сорвалась, повыгоняла всех из Монтруара к хордовой бабушке, Одли и Кэрроллу велела сохранять дистанцию, как минимум в несколько миль, а Генри — сделать с домом Грейстока то, что он сделал с моим.
Вечно бьёт по самому больному.
— Но как же! — ужаснулся декоратор. — У нас же так красиво получалось… А теперь вы хотите всё изменить!
— Именно. Хочу. И вы измените, Генри. Иначе вместо того чтобы петь вам дифирамбы в светских салонах и советовать всем своим знакомым, я буду ругать вас и вашу команду.