Замуж за принца
Шрифт:
Холлис и Каролина с двух сторон обнимали Элизу, изо всех сил стараясь утешить ее. Но что могло утешить Элизу — во всяком случае, в этот день? Она была крайне удручена. Раньше она даже представить себе не могла, что в душе воцарится такая пустота. Казалось, даже дышать ей стало нечем.
Глава 26
Весь Лондон с пристальным вниманием наблюдает за графиком приливов и отливов, ибо они послужат предсказанию того часа, в который принц Алусии и сопровождающие его лица отплывут на свою родину.
Взойдет ли на борт корабля избранница его высочества? Более других беспокоится об этом некая Пава. Ходят слухи о том, что все переговоры
Достопочтенные дамы! Если вы планируете в ближайшее время совершить морское путешествие, не забудьте непременно прихватить с собой настойку белладонны г-жи Биллард — настойка помогает от морской болезни даже в бурную погоду.
Никогда в жизни Себастьян не забудет того выражения, которое появилось на лице Кая, когда его жена, обливаясь слезами, призналась (после долгого и упорного допроса), как вошла в заговор с Ростафаном, целью которого было похищение принца в открытом море. Как Матус что-то заподозрил и как она поднялась среди ночи, не потревожив спящего супруга (а он ведь заверил следствие, что они оба в то время уже давно спали сном праведников), и совершила убийство. Это признание потрясло Себастьяна до глубины души.
— Вы перерезали ему горло?
— Он ведь спал, — ответила она сквозь потоки слез.
— Вы сделали это по приказу Ростафана?
— Ему я сказала об этом после того, как все свершилось, — покачала она головой. — Он очень на меня сердился.
Еще более, нежели принц, был потрясен супруг изменницы. У Кая был вид человека, которого ранили в самое сердце. Он долго сидел совершенно неподвижно, потом вдруг вскочил и закатил жене такую оплеуху, что дама вылетела из кресла. Леопольд перехватил руку Кая, чтобы тот не убил подследственную.
— Ее за это повесят, — заверил он. — Ничего хуже этого ты ей все равно не сделаешь, а она сейчас нужна нам как никогда.
Каждому из них пришлось многое узнать и переварить. Услышав, что ее безошибочно опознал человек, которого она наняла, чтобы доставить записку с намеками на виновность Ростафана, Сарафина сломалась под тяжестью своей вины и во всем призналась. В том, что изменяла мужу с Ростафаном. В том, что Ростафан готовил похищение принца в море, на пути к родным берегам. Следствием этого заговора, который финансировали веслорианцы, должно было стать вовлечение Алусии в войну. Призналась в том, что фельдмаршал намеревался передать немалые средства веслорианцам, чтобы раздуть мятеж. Сарафина призналась и в том, что была напугана до смерти — ведь ее могли разоблачить как убийцу, — а потому пыталась свалить всю вину за гибель Матуса на Ростафана. С судьей Триклбэнком она не была знакома, но один алусианский адвокат, не раз сидевший за кружечкой пива с ним и другими английскими судьями, рассказал ей, что незрячий судья председательствует в суде по уголовным делам. Сарафина не была уверена, как сработает ее затея, но не сомневалась, что коль улики будут указывать на алусианского подданного, то ниточка (если верить адвокату) приведет к Ростафану. Определить же, кто из судей незряч и проследить его однажды до самого дома, оказалось совсем не трудно.
То была отчаянная попытка скрыть свое ужасное преступление, и теперь, вероятно, ей придется расплатиться за него своей жизнью.
Когда стало известно, что даму Анастасан допрашивают, Ростафан поспешил скрыться. Полиция задержала его при попытке взойти на корабль, который отправлялся на континент. Мистер Ботли-Финч заверил Себастьяна, что подозреваемого изолируют вплоть до благополучного отплытия алусианцев на родину.
Что касается алусианцев, постоянно проживавших в Англии, то дама Анастасан указала, что три из них были осведомлены о заговоре с целью похищения
Себастьян не мог понять, каким образом Каю удалось сохранить здравый рассудок после всех этих потрясающих откровений. Сам же Себастьян, исходя из соображений безопасности, дал согласие на безотлагательное возвращение в Хеленамар.
Договор о торговле был уже почти готов. В отношениях между двумя державами оставался нерешенным один только вопрос, требовавший юридического урегулирования. Разумеется, это был вопрос о помолвке принца.
Кай, твердо державший себя в руках (что, по мнению Себастьяна, можно было приравнять к одному из подвигов Геракла), предложил, чтобы как можно скорее было достигнуто соглашение о руке леди Кэтрин Моэм. После этого корабли могли поднимать паруса. При этом он упирал на то, что сейчас слишком многое было поставлено на карту, на очень и очень многие вопросы необходимо было получить ответы.
— Леди Кэтрин всей душой за такую договоренность, а ее батюшка ждет не дождется, когда сможет уютно устроиться на алусианском рынке, — заключил Кай свой горячий монолог.
У Себастьяна не было такой уверенности, как у Кая. Несмотря на шум, поднявшийся вокруг него в последние дни, он не мог дать согласие на заключение этого брачного контракта.
Он не мог выбросить из головы Элизу и не переставал думать о ней даже в самые трудные часы. А после нанесенного ему из-за угла удара принц еще больше уверился в том, сколь необходимо держать при себе тех, кого любишь, и особенно тех, кому можешь доверять. Он с горечью размышлял о том, что брак Кая с Сарафиной был заключен их семьями, как издавна повелось среди алусианских аристократов. Проведя бок о бок с женщиной столько лет, Кай так и не узнал ее по-настоящему.
— Я подумаю над твоими словами, — пообещал он.
Кай кивнул и собрался уходить, но Себастьян остановил его одним словом:
— Кай!
Когда тот обернулся, принц уловил в нем черты прежнего однокашника — на мгновение он увидел лицо юного проказника, тут же скрывшееся под маской почтенного министра иностранных дел.
— Возможно, будет лучше, если мы предоставим вести переговоры министру финансов.
— Достопочтенному Бенедику? Он же ничего в этом не понимает!
— Я имею в виду переговоры о помолвке. На это он вполне способен.
Кай выглядел потрясенным.
— Ты ведь, дружище, пережил страшный удар, — напомнил принц.
— И вы, мой господин, потеряли доверие ко мне? — спросил он с потемневшим лицом. — Вы меня подозреваете?
— Да нет же, — искренне возразил Себастьян. — Согласен, порой меня удивляет, как изменились наши отношения с тех времен, как мы оба учились в Оксфорде. Я не совсем понимаю, отчего ты отдалился от меня. Но доверял я тебе всегда.
— Вам непонятно, что произошло? — Кай грустно усмехнулся. — Вы сделались наследным принцем. Вы стали моим господином, которого я присягнул оберегать и защищать. Юношеские шалости остались далеко позади.
Такой ответ Себастьяна удивил.
— Разве это положило конец нашей дружбе? Мне ее очень не хватает.
Кай внимательно вгляделся в принца — так, как он давно уже не смотрел тому в глаза.
— Я люблю нашу страну, Бас, — тихо сказал он, впервые называя принца его детским прозвищем. — Я очень много работал ради того, чтобы обеспечить тебе уважение, которое должно соответствовать твоему рангу. А то, что моя жена изменила Алусии, тебе, королю… изменила мне… — Он замолчал, пытаясь справиться со своим волнением. — Я преисполнен решимости сделать все, что только в моих силах, дабы исправить причиненное зло. И я не стану тратить время на размышления о том, что натворила она, — лучше я потружусь как следует над тем, чтобы успешно завершить нашу миссию здесь. Позволь же мне идти заниматься делами.