Замуж за врага. Его (не) любимая 2

Марлин Юлия

София была так напугана, что не сразу заметила знакомое убранство и лишь, когда Святослав усадил ее на кровать и быстро отошел, поняла — что оказалась в личных покоях. Мысль о первой близости с тем, кого ненавидишь больше жизни, заставила Софию рывком очутиться у стола, плеснуть в стакан воды и жадно выпить. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а рваное дыханье перемежалось с всхлипами.

Она вцепилась в край стола мертвой хваткой и зажмурилась, ожидая, что муж броситься на нее и начнет срывать подвенечное платье. Ненависть вывернула

душу наизнанку, извратив представление о том, кто стоял сейчас позади.

Она забыла, что стала женой молодого командира, который ни разу не обидел ее, рисковал собой и отрядом, бросаясь ей на выручку и который утешал, чтоб развеять все страхи и заблуждения.

Забыла обо всем хорошем, что довелось пережить рядом с ним. Слезы катились по щекам. Зубы стучали. Если бы она могла просто взять и умереть в эту секунду, это был бы лучший дар небес.

— У меня для тебя подарок.

София вздрогнула.

Святослав приблизился и теперь стоял непростительно близко. Его дыхание опаляло открытую шею раскаленным огнем.

Через миг на ключицы княгини легла тонкая цепочка, отяжеленная узорным медальоном в виде головы орла из чистого серебра, сотканная столь же искусно и сложно, как медальон Святослава.

— На рассвете Роман объявит о свершенном обряде, и ты перейдешь под защиту нашего Дома. — Князь застегнул украшение, — но я хочу, чтобы частичка твоего родного Дома всегда была рядом с тобой.

Сквозь слезы София увидела, как подарок мужа сверкнул на груди холодным пламенем, как заиграли искорки в металлической красоте.

Как же сильно она заблуждалась на счет него, ожидая насилия.

Зваться северянином не значит быть кровожадным, но значит — быть отважным воином, живущим по чести и совести, не поддаваться ударам судьбы, быть строгим, но великодушным. Таковыми были северяне — потомки бога Североса и его сыновей, но откуда это было знать юной послушнице из срединного княжества?

Святослав вздохнул.

Не ждал от жены благодарности, но ее равнодушие причиняло необъяснимую боль.

Он поднял руку и, коснувшись ее спины, заскользил к лопатке — туда, где мерцало темное пятнышко «Жары», открытое глубоким вырезом платья. Княгиня не сдержала мученический стон и всхлипнула. Женское тело свело отвращением, плечи передернулись.

Святослав резко отнял руку от девушки:

— Я настолько противен тебе?

Всхлип Софии был ответом.

Князь шумно выдохнул и опустил голову, коснувшись ее макушки подбородком. В первый и последний раз он вдыхает медовый аромат бархатистой кожи, наслаждается терпкой сладостью шелковистых волос, утопает в тепле девичьего тела, ибо уже решил, что больше не придет к ней, не коснется и не побеспокоит.

Что бы сделал Алексис, окажись на его месте? Безусловно, принудил бы жену к постели и совершил насилие, как того требует обычай Дома. Но советник не любит эту хрупкую девушку так, как полюбил Святослав. Он не воспользовался положением супруга, хоть и страстно ее желает. Не такой ценой.

София дрожала, чувствуя возбуждение мужчины поясницей.

Не двигалась, боясь даже дышать.

Князь

скрипнул зубами и, тяжело зарычав, сжал кулаки. Титаническим усилием переборол пламя страсти, в котором пылало тело, и плавилась истерзанная душа. Отстранился и произнёс:

— Не тревожьтесь, госпожа. Принуждать не в моих правилах. В Арге я дал слово, что позабочусь о вашей сохранности и прослежу, чтобы никто не украл ваше сердце. Я буду держать его и впредь. Должен напомнить, за вами остается право на развод. В случае, если в течение пяти лет у супругов не родится ребенок, один из них может потребовать расторжения брака. Заверяю, в этом праве не откажу. И еще, в ваших интересах держать при себе, что между нами не было близости, и я вас не касался. Спите спокойно. Здесь у вас нет врагов.

Его голос звучал серо и обыденно. Через несколько секунд дверь отворилась и захлопнулась. В покоях воцарилась тишина. В окна глядел тонкий месяц, звезды перемигивались изумрудами, пахло свежестью ночи.

София еще долго стояла, ухватившись за стол, и в неровном свете свечей дрожала от пережитого. Вот только думала не о благородном поступке мужа, а о малознакомом коменданте крепости, к которому страшно тянуло, и порой, как ей казалось — против ее желания.

Глава 4

Острые ветки кололи руки и спину, а под ногами хлюпала жижа.

После полуночи прошел дождь, ветер поменялся на северный, и тридцать эдирнцев и командир Грэм, просиживая в кустах боярышника, проклинали лето севера всеми известными им ругательствами. Дождевые тучи снесло на восток, и месяц прохаживал по небу в ворохе рваных облаков. С севера плыли клочья тумана. Ледяной воздух жег чужеродным холодом, а им даже костра не дозволяют развести — нельзя привлекать чужого внимания.

Торговый караван Стифополя должен был пройти здесь на закате, но сильно запаздывал. Уроженцы Дома Железного Вепря заметно нервничали. Больше всего на свете они не терпели потери контроля над ситуацией и срывов заранее задуманных планов.

— Копье Тэоклиона им в пятки! Где они ходят? — Выругался один из вояк, получивший прозвище Мясник. Вода, капающая с мокрых веток, затекала ему за шиворот и леденила тело. — У меня руки чешутся вступить в бой и порезать северян на куски.

— Отставить разговоры. Хозяин велел ждать здесь до тех пор, пока не появится караван. — Рыкнул командир засадного отряда.

Тот, кому велели молчать, заерзал на коряге. В кроне тревожно кричала ворона. Просвистел ветряной порыв, и в далеких кустах завозился дикий зверь.

Мясник и его сослуживцы были бы не прочь, но соседство странного человека в необъятном плаще и капюшоне, от которого веяло ледяным холодом, изрядно злило. Пусть тот держался на расстоянии, скрывшись в тенях узловатых корней, жуть все равно пронизывала людей калеными клинками, лишая уверенности. Как только он появился: воздух заледенел, а кони стали рваться с привязи. Хуже того, лесная живность испарилась — вплоть до исчезновения гомонящих цикад.