Замужем за Буддой
Шрифт:
Меня захлестнули противоречивые чувства: то мне хотелось выть и рыдать, то — смеяться. Я достигла жизненного рубежа, разделившего мое существование надвое, как экватор делит земной шар на северное и южное полушария. И мне казалось, что это событие должно быть «озвучено», не важно как.
Но я не плакала и не смеялась. Я просто медленно брела по улице. И не обращала ни малейшего внимания на шум обтекавшего меня людского и несущегося мимо транспортного потоков. Я шла спокойно и неторопливо, рассеянно глядя по сторонам и ничего не видя.
На одной из улиц, куда я повернула, был пожар. Люди в ужасе выбегали из охваченного пламенем и дымом старого здания. Кто-то
Я остановилась на противоположной стороне улицы и как загипнотизированная смотрела на объятый пламенем дом. Здание пошатнулось. Казалось, оно вот-вот рухнет.
Неожиданно я задрожала всем телом в порыве сильнейших, доселе неизведанных чувств. И вдруг заплакала навзрыд, медленно оседая на плиты тротуара.
Сквозь пелену слез, застилавших глаза, я видела, как свирепое пламя почти полностью поглотило дом. В душе всколыхнулись воспоминания и самые сокровенные чувства. Там были разрушение и гибель, здесь — новая, зародившаяся жизнь.
Жизнь идет по кругу, одно время года неизменно сменяет другое. Весной молодая женщина, такая как я, принимает в свое лоно семя будущей жизни, потом чередой проходят лето и осень, пока, наконец, не наступает таинственная и удивительная зима. На ясном, белом челе женщины отражаются воспоминания о былом, а в ее чреве, притаившись и ожидая своего часа, дремлет семя, прошедшее крещение огнем и кровью…
Эпилог
Волны веков накатывают одна за другой, унося на своем, гребне жизнь, любовь и смерть в даль забвения. Думая об этом, я чувствую себя свободным и не страшусь конца.
Рабиндранат Тагор
Сиэр собралась с духом и уехала к себе на родину, в небольшую старомодную деревушку на юге провинции Хунань{113}. После операции она впервые отважилась на встречу с родителями. Мать так и не захотела ее видеть. А отец сводил новообретенную дочь в лучший ресторанчик поужинать. На следующий день по деревне поползли слухи, что у отца Сиэр было тайное свидание с какой-то молодой женщиной. После возвращения в Шанхай Сиэр решилась поведать Адаму о своем прошлом.
Сначала австралиец предложил ей остаться друзьями. Но выяснилось, что он все еще привязан к Сиэр.
— Я бессилен перед этим, — признался он.
Он помог Сиэр выхлопотать визу в Австралию, и сейчас они вместе проводят отпуск в его родном Мельбурне.
В Шанхай приезжал Эрик. Он разыскал Чжушу и некоторое время оставался в городе. Потом на несколько дней отправился в Тибет в поисках духовного обновления.
По словам Чжуши, между ней и Эриком ничего не было. Но, по слухам, она собирается развестись с Ай Диком. В то же время у нее появился шанс сделать стремительную карьеру, возглавив региональное отделение компании. Но судя по всему, карьера — это не предел ее мечтаний. Все-таки полученное в детстве строгое воспитание («женщина не должна быть слишком сильной», «что наверху всегда одиноко») давало себя знать. Эти принципы внушали ей в течение стольких лет, что в конце концов они глубоко засели у нее в подсознании.
Мой отец закончил читать курс лекций в Сингапуре, и они с матерью вернулись домой. Почти каждый день я приходила к ним обедать. С их точки зрения, я приятно располнела и похорошела.
Я пока не отважилась сообщить им о своей беременности. В Китае беременность незамужней женщины — довольно деликатный вопрос,
Но я упомянула о своем новом статусе в письме к Созерцателю первозданной природы. В ответ Учитель прислал мне нарисованный тушью пейзаж с изображением дождливого дня и надписью: «После благодатного дождя все в природе растет и оживает, тысячи горных склонов одеваются в яркий красочный наряд — если ты в ладу сама с собой, ничто не сможет омрачить твою радость».
Что до Мудзу — я по-прежнему люблю его. Нет, мое чувство к нему — нечто большее, чем любовь, своего рода покаяние.
А Ник… Что ж, в каком-то смысле его я тоже люблю…
Но ни один из них не знает о моей беременности. И я не знаю, кто из них отец моего будущего ребенка.
Однажды мне снова приснился старый сон, будто я плыву по бескрайнему морю в поисках заветного острова, куда стремлюсь всей душой. И когда знакомое чувство беспомощности охватило меня, с небес вновь раздался властный голос. На этот раз мне удалось разобрать его повеление.
Голос свыше изрек: «Выходи замуж за Будду!»
comments
Комментарии: И. Новиков,
Е. Кудрявцева (отмечены инициалами Е. К.)
1
Вэй Хой (Wei Hui, настоящее имя Zhou Weihui) родилась в 1973 году на маленьком острове Путо неподалеку от Шанхая в семье кадрового офицера. До трехлетнего возраста жила с семьей в стенах буддистского монастыря, из которого монахи были изгнаны во время Культурной революции середины 60-х годов. Изучала китайскую литературу в престижном университете Фудань в Шанхае, закончила его в 1995 году. Занималась журналистикой, была редактором на телевидении. В начале творческой карьеры ее называли новой восходящей звездой на литературном небосклоне Китая.
Ее первый роман — «Крошка из Шанхая» («Shanghai Baby»), изданный в начале 1999 года, вызвал в Китае сенсацию.
Автор назвала его автобиографической летописью своего духовного и сексуального пробуждения. «Я росла в очень строгой семье. Весь первый курс в колледже был посвящен тренировкам и изучению военного дела. Произошедшее потом было понятным и естественным. Я взбунтовалась. И дала волю чувствам. Вот об этом и написан мой роман».
До того как книгу запретили в апреле того же года за «декадентство и раболепие перед западной культурой», было продано 110 000 экземпляров. Официальная пропаганда отвела роману место между «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и «Счастливой шлюхой» Холландер, также запрещенными в Китае. Еще не проданные 40 000 книг были сожжены, издательство закрыто, роман продолжал расходиться по стране в пиратских копиях, был переведен на 21 язык. Двадцатисемилетняя писательница стала поистине культовой и обрела всемирную славу.
В 2005 году в Китае был издан новый роман Вэй Хой, продолжающий рассказ о Коко — крошке из Шанхая. Автор назвала книгу «Замужем за Буддой» («Marrying Buddha»), но поскольку в Китае проблематично упоминать Будду, китайское издание, прошедшее цензуру и видоизмененное, вышло под названием «Мой дзэн». В первую же неделю книга вошла в десятку самых продаваемых, на второй неделе книга заняла по продажам первое место среди художественных произведений. Подобно «Крошке из Шанхая» роман вызвал в стране ожесточенную полемику.