Замужем за облаком. Полное собрание рассказов
Шрифт:
– Кто? О ком ты говоришь?
– Ее зовут Хизер Кук. Алхимиками не становятся – ими рождаются. Это врожденная способность. Вопреки распространенному мнению, человек не может выучиться на алхимика, как нельзя выучиться на феноменального скрипача или спортсмена. Усердные занятия и тренировки помогут развить твои способности, но они не разожгут в тебе искру гениальности. Она или дана тебе от природы, или нет. Вот почему многие люди, гениальные в своих областях, – Парацельс, Ньютон, Фома Аквинский – ничего не смогли достичь в сфере алхимии. А Хизер это было дано от природы. Парадокс в том, что ее не привлекала алхимия, ни в малейшей степени. Этот дар был ей навязан, он ее тяготил, как физический недостаток. Однажды она сказала, что предпочла бы родиться слепой вместо того, чтобы получить от рождения эти
Беатриса слушала, ожидая, что вот-вот он с усмешкой легонько похлопает ее по руке и сознается, что пошутил. Но он продолжал говорить с серьезным видом, и понемногу ее начала захватывать эта неправдоподобная история.
– Она никогда не объясняла, как у нее это выходит. Впрочем, если бы даже объяснила, я все равно бы не понял и тем более не смог бы воспроизвести этот процесс. По ее словам, подобрать и смешать ингредиенты мог всякий, но последним и самым важным элементом был «контакт» – так она это называла. Я спросил, идет ли речь о буквальном, физическом контакте, но она сказала: «Нет, это нечто более сокровенное». Распространяться на эту тему она не пожелала.
– И ты своими глазами видел ее алхимические опыты – превращение низменной материи в золото?
– Да, дважды. Но это еще не все, существуют разные виды алхимии. Не только…
– Ты можешь рассказать об этих случаях?
Миллз сделал глубокий вдох и шумно, с надуванием щек, выпустил воздух.
– Нам с Хизер было по пятнадцать, когда мы в первый раз занимались любовью. Отец ее умер за несколько лет до того, он работал проектировщиком в строительной компании. У Хизер сохранился отцовский механический карандаш – стильная штучка от фирмы «Ярд-О-Лед». Она очень им дорожила и повсюду носила с собой. В ту ночь мы остались одни у них дома – ее мама играла в бридж где-то в гостях. Карандаш лежал на столе в комнате Хизер. Я не раз любовался им ранее. Ближе к утру она встала с постели и покинула комнату, прихватив со стола карандаш и улыбнувшись мне через плечо. А через несколько минут вернулась и со словами «На память об этой ночи» протянула мне механический карандаш из чистого золота – тот самый карандаш.
– Как ты узнал, что карандаш был тот же самый?
– По следам зубов. Ее отец имел привычку во время работы грызть карандаши и ручки. Карандаш Хизер не был исключением. И на конце тяжелого золотого карандаша я увидел точно такие же следы зубов.
Официантка принесла Миллзу бокал вина. Они сделали паузу в разговоре, пока она не удалилась. Беатриса все еще ждала знака – полуулыбки, поднятой брови или еще чего-нибудь в этом роде, – означающего: «Да, сознаюсь, я тебя разыграл». Однако он казался еще более серьезным, чем в начале своего рассказа.
– Хизер и прежде говорила мне об алхимии, но мимоходом, как о чем-то несущественном. Сказала только, что умеет делать вещи золотыми и что мама просит ее об этом изредка, при денежных проблемах. Когда я спросил, что представляет собой алхимия, она выдала заумное определение, упомянув какие-то формулы, металлы и математику. Но меня в ту пору куда больше интересовала ее грудь, чем ее математические таланты, и я прекратил расспросы. Они с матерью жили скромно, вдвоем в небольшом коттедже. А ведь при таком даре они могли бы разбогатеть, как Крёз, и купаться в роскоши. Однако ее мать этого не хотела. Она зарабатывала достаточно, чтобы им не бедствовать. Хизер была очень способной и получала полную стипендию в университете штата, а затем в Колорадской школе горного дела. Начиная со старших классов мы пошли каждый своей дорогой, но всегда оставались друзьями и как могли помогали друг другу.
– То есть в старших классах она уже не была твоей девушкой? Она подарила тебе свою девственность и карандаш из чистого золота, но ты ее бросил? Боже, Миллз, ты уже в те годы был неисправим!
Адвокат покачал головой:
– Дело было иначе – это она меня бросила. Вдребезги разбила мне сердце, когда сказала, что намерена встречаться с другими парнями и вообще пуститься во все тяжкие. Помнишь это старое выражение: «Пуститься во все тяжкие»? Я не слышал его много лет, но именно так она сказала, слово в слово. Хизер могла быть очень прямолинейной и не церемонилась с подбором слов. Сказала, что мы всегда будем друзьями, – но всякому понятен смысл этих слов, особенно обидных для тинейджера, когда гормоны играют вовсю. В школе мы вращались в разных компаниях,
– Так оно и есть, могу подтвердить под присягой.
Миллз несколько долгих секунд смотрел на Беатрису, прежде чем улыбнуться и шутливо откозырять в знак благодарности. Казалось, он что-то выискивает в ее лице – что-то несомненно там присутствующее, но трудноуловимое. Такая реакция на дежурный комплимент показалась ей немного странной.
– Дальше начинается самое интересное. Через несколько дней после того звонка Хизер появилась в моем офисе. Она почти не изменилась со школьных времен, только чуть похудела и стала более элегантной. С первого взгляда я отметил в ее облике и манерах что-то европейское. И оказался недалек от истины – как вскоре выяснилось, она пять лет прожила в Москве. Мы немного поболтали о том о сем, хотя чувствовалось, что она всего лишь старается быть любезной. Наконец я говорю: «Ладно, Хизер, выкладывай, в чем твоя проблема, обсудим». Тогда она сказала, что разводится, и попросила меня взяться за это дело, с тем чтобы провернуть все как можно быстрее. Я говорю: «Хорошо, дай мне всю информацию, я свяжусь с твоим мужем и его адвокатом, и мы сразу дадим делу ход». А она: «Нет, я хочу, чтобы ты представлял его интересы. У меня уже есть адвокат, осталось найти другого для мужа, и он доверил выбор мне».
– Однако ж, – сказала Беатриса.
– Я тоже удивился, но факты были таковы: она уже наняла адвоката, а мне предложила быть адвокатом ее мужа.
– Но, Миллз, разве мужу не лучше было бы самому найти себе адвоката? Почему он согласился с тем, что его интересы будет представлять старый друг – и бывший любовник – его жены?
– Я задал ей тот же самый вопрос. Она объяснила, что ее муж недавно приехал из России и не знает здесь хороших адвокатов. В любом случае оба хотели развестись как можно скорее и не имели финансовых претензий друг к другу. Детей у них не было, что упрощало ситуацию.
– Но так не делается! Никогда не слышала о подобном.
– Муж пришел ко мне в офис на следующее утро. Его звали Вадим Морозов. Ничем особо не примечательный, такой легко затеряется в толпе – худой, лысеющий, под шесть футов ростом, с приятным, но вполне ординарным лицом. Говорил он с сильным акцентом, но грамматически его английский был почти безупречен. Проблема заключалась в том, что я уже заранее был настроен против него. Об этом днем ранее позаботилась Хизер, рассказав мне историю их знакомства. Все началось со встречи годом ранее на какой-то вечеринке в Москве. Он назвался бизнесменом – и не так чтобы сильно погрешил против правды. Вскоре она узнала, что «импортно-экспортные операции», о которых он упомянул, по сути, были обыкновенной контрабандой: сигареты, спиртное, краденые машины с Запада, редкие персидские ковры… список можно продолжать долго. Этот Вадим работал с размахом. Но Хизер так им увлеклась, что даже глазом не моргнула, узнав о роде его занятий.
– Ее нисколько не смутило то, что он контрабандист?
– Я же говорил, ей всегда нравились плохие парни. А если у нее и были какие-то сомнения, он их успешно развеял. Ему хватило месяца, чтобы полностью ее очаровать.
Беатриса скорчила кислую мину и покачала головой, поскольку все это было ей знакомо, – примерно то же происходило между ней и ее мужем, хотя тому потребовалось больше времени, чтобы вскружить ей голову.
– Первое время Вадим был очень мил и обходителен. Он говорил, что хочет уехать с ней в Америку, благо многие русские уже так поступили и неплохо устроились за океаном. Хизер не видела в этом проблемы – она не собиралась навсегда оставаться в России и была готова взять его с собой на родину, если их отношения сложатся удачно. Трудно сказать, то ли он ловко притворялся, то ли они и впрямь хорошо ладили, но, когда пришло время отъезда, она уже не мыслила себе возвращения в Америку без него.