Замыкание

Ильин Владимир Алексеевич

— Значит, ты ни во что меня не ставишь… — Понуро отклонился на спинку кресла Роман Глебович.

— Я никого не ставлю выше государственных интересов. Даже себя. Именно поэтому я на троне, как ты верно заметил. Монолит будет вскрыт. — Надавил голосом Император. — А нашедший твое видео — убит.

— Я сделал все, что мог, — развел руками великий князь. — Но ты упорствуешь. Ты недальновиден. Ты слеп.

— Вызову твоего адъютанта, пусть проводит тебя. Отдохни, — привстал было Император с трона, чтобы распорядиться.

— Никуда ты не пойдешь. — положил ему руку на плечо великий князь

и с силой усадил обратно. — И я никуда не пойду.

— Не гневи меня, вздорный старик! — Одернул плечо Император и хмуро посмотрел на соседа. — Будет так, как я скажу и точка!

— Будет так, как скажут люди, которые записаны на видео внутри монолита. — Зло посмотрел на него Роман Глебович. — Клянусь, я сделал все, чтобы они не штурмовали дворец. Но сейчас у них не осталось выхода. Ты им не оставил!

— Это измена?

— Это желание жить. Ты правишь несовершенными людьми, твое величество. Но сегодня ты решил перейти черту и узнать, насколько они несовершенны. Нельзя, нельзя было этого делать! — Твердил ему великий князь с ожесточением. — Теперь они пойдут на штурм. Потому что иначе ты их казнишь!

— Ты тоже встанешь против меня?

— Нет. Это невозможно. — Покачал головой Роман Глебович. — Мы — родня. А Рюриковичи не дерутся друг с другом.

— Тогда пойдем и вместе задавим этот бунт.

— Это не бунт, твое величество, — тяжело дышал великий князь, вжимаясь в трон. — Ведь это я их призвал. Официально, на защиту от изменщиков, которые захватили Кремль и удерживают государя.

— Да ты с ума сошел, твое сиятельство, — покачал головой Император, глядя на соседа с оторопью. — Тогда я пойду и уничтожу их сам.

И три десятка полупрозрачных силуэтов стали материализовываться в зале. Чтобы через мгновение подернуться дымкой и истаять.

— Рюриковичи не сражаются сами! — Упрямо произнес великий князь. — Я не дам тебе призвать предков. За Рюриковичей сражаются.

— Ты окончательно обезумел. — Медленно покачал головой Император, обливаясь потом от страха.

Потому что главенство над Силой Крови значило, что человек рядом с ним каким-то демоном сильнее его самого.

— Скоро в этот зал войдет человек и объявит о победе. Если это будет твой человек, значит ты прав. Ордены, земли и чины золотым дождем прольются на головы победителей! Ты же не забыл, что верным союзникам надо кинуть кость? А та шваль, что лезла на стены, будет растоптана в твою честь! Но если в эти двери войдет мой человек, твое величество… Тогда ты одаришь моих людей орденами, землями и чинами, — внимательно смотрел на него Роман Глебович. — А содержимое монолита будет уничтожено. Правь вечно, твое величество, своими несовершенными людьми и не задавай больше лишних вопросов. Потому что других людей у тебя не останется.

Глава 16

Мир Ивана Александровича никогда не был хрустальной вазой, чтобы разбиться от легкого прикосновения. Скорее, это был прогоревший чугунный котелок с прикипевшим нагаром и десятком глубоких вмятин — крайне устойчивая и прочная конструкция, способная переварить все, что угодно. Но даже бывшего князя невольно пробрало, когда по сотовому телефону непрерывным потоком начали звонить министры и их заместители, князья и наследники,

промышленники и медиамагнаты, будто бы выстроившиеся в смиренную очередь на телефонной станции.

Никаких порученцев, никакого «с вами желает говорить…» и прочих шаблонно-равнодушных фраз секретарей, сидящих на телефоне вместо своих шефов — только сами личности на том конце провода, и только живейший интерес в их голосе.

С Иваном Александровичем знакомились будто бы заново, выражая искреннее почтение и заверяя, что уж в этот раз они обязательно сработаются. Никакого сравнения с показным пренебрежением и равнодушием предыдущих недель, когда бывшего князя за человека-то не очень считали. Даже «дежурных» открыток с поздравлениями к памятным датам, праздникам и годовщинам — уж пару месяцев, как не было, а в кругу матерых интриганов-дипломатов подобные копеечные знаки внимания не оказывают только трупам.

Но ныне все вокруг твердо знали, что Черниговский Иван Александрович — новый Первый советник, и все решительно изменилось. То, о чем определенно не догадывался даже Кремль, было настолько очевидно для дозванивающихся до него людей, что невольно брала оторопь.

Как такое могло произойти? Почему прошло мимо него, мимо его прежнего ведомства, и прежней службы разведки?.. Или же бывший князь и бывший министр внутренних дел сам был частью всего этого механизма, охотно принимая деньги в обмен на временную слепоту, глухоту и немоту подчиненных? Горели вещественные доказательства, терялись записи с камер наблюдения, перепуганные свидетели меняли показания — зато круглая сумма образовывалась на счете князя. Но это было нормально во все времена — должность кормила владельца, за этим не увидеть заговора. За полученными деньгами всегда стояли четко определенные люди — слегка оступившиеся самолично или раздосадованные поведением своих детей. Иван Александрович никогда не задавался вопросом, откуда у этих людей деньги — они подразумевались, исходя из их титула и социального положения, позволяющего напрямую общаться с министром внутренних дел и просить об услуге.

Однако стоило мысленно дорисовать кошельки, из которых черпали золото его визави, и поместить их в карманы безымянных и крайне целеустремленных людей, то все становилось куда как тревожнее. Приторговывая властью, никогда не ожидаешь, что у кого-то хватит денег скупить ее целиком.

Сегодня банкиры пожелали купить себе нового Первого советника — и никто не усомнился в их возможностях. Забавно, что все эти люди, на которых стояла Империя, которой они клялись в верности, еще немного, и даже не нарушат своей клятвы — ведь Империя перестанет жить интересами трона и Рюриковичей; у нее появятся новые хозяева.

Но Ивану Александровичу нравились происходящие вокруг него изменения, чего скрывать. Возвращалось то привычное, чего так сильно не хватало ему в эти дни — открытые двери, приветливые улыбающиеся люди и это сладкое ощущение, когда его проблемы становятся чужими.

Нет ноги? И вот — главный врач весьма закрытой клиники, затерянной внутри хвойного леса поодаль от Рублево-Успенского шоссе, лично бежит впереди него, успевая галантно общаться о погоде и рыком раздавать приказания подчиненным о подготовке операционной.