Занимательная история Георгия Золотова и ему подобных

Третьякова Нина

Георгий был убежден, что Маша приходилась дочерью, ну или в крайнем случае ближайшей родственницей кому-либо из начальства – иначе как бы она в свои шестнадцать лет бы отхватила такую должность? Хоть Маша только-только окончила школу и уже имела стабильную работу, но она также училась на дневном отделении в железнодорожном институте и именно поэтому могла работать только по вечерам – партия вполне достойная, но недоступная.

Гоша был обычным парнишкой, каких тысячи, и по сравнению с ними Мария была суперзвездой, и, если бы не случай, не бывать было бы никогда «ГОША + МАША». Так уж вышло, что тетя Таня, которая была наставником молоденькой Марии, оставила ее за старшую, так как срочно нужно было бежать на день рождения к зятю. Там готовили осетра,

на Тане была икорка и оливки, а такое просто нельзя было пропустить: будут танцевать, достали новенький «Маяк» и кассеты «Битлов», АВВА, Eagles… Нельзя – даже под угрозой тюремного заключения. Так что склад этой молодой особе пришлось бы закрывать одной-одинехонькой, да что и говорить, в грузчики ведь шли в основном молодые парни, но было много и взрослых мужчин, и на всех них – одна Машенька со своими иссиня-черными кудрями. Парни старались держать себя в руках, но в высказываниях они не стеснялись: в основном это были комплименты и приглашения на разного рода мероприятия, только вот случай был неподходящий – ведь на дворе стояла практически ночь, и молодые люди выглядели так, будто не менее нескольких месяцев жили в лесу без всякого рода средств личной гигиены. В книгах такое зрелище, скорее всего, было представлено пикантным, но любой, кто увидел бы это действие в реальности, понял бы – эротичным это может показаться только лишь в кино, а то, что наблюдала Маша, скорее вызывало страх, чем естественный интерес.

Но, к ее счастью, как раз на той смене работал и Георгий, которому искренне стало жаль девушку: она выглядела достойно, вела себя, как и подобает, не опускалась до уровня похотливых мужчин, – но он знал, что может скрываться за внешностью сильной женщины…

Она была ему небезразлична, поэтому, закончив разгружать с ребятами свой состав, Гоша вызвался помочь ей с работой и под своей охраной вывести со склада.

– Маш, а Таня сегодня уже не вернется? – поинтересовался молодой человек. Маша подняла глаза на парня и хотела было отрезать, что это не его дело, но, к своему собственному удивлению, сказала:

– Нет, у нее сегодня веселье с танцами…

– Значит ты совсем одна, до самого конца? – удивился Гоша. Здесь девушка немного напряглась: зачем этому парню нужно было это знать наверняка? Тут, увидев выражение лица Маши, Георгий быстро реабилитировался:

– Я Гоша, – произнес он с едва заметной улыбкой – не ухмылкой, а именно улыбкой, это, наверное, и подкупило девушку: наконец-то у нее появился союзник… – Ничего не подумай, если не хочешь – не отвечай, но я бы мог подождать, пока ты тут закончишь, и помочь, у меня завтра все равно нет учебы. Одной тебе может быть небезопасным закрывать этот склад, – Гоша сначала опустил глаза, а потом поднял их, чтоб посмотреть, как отреагировала девушка, – он и сам поразился своей смелости.

– Уверен, это займет еще не менее часа?

– Конечно, если ты сможешь – смогу и я, – Гошу просто не мог не радовать положительный ответ девушки, а сама Мария смущенно улыбнулась и опустила взгляд, продолжая заниматься тем, чем и занималась до заманчивого предложения.

– Так, может, помочь чем? – поинтересовался парень

– Я училась полгода, чтоб делать то, что я делаю, и ты хочешь, чтоб я тебя научила в два счета? – съязвила Мария.

– А можешь?

– Хитрец ты, Гоша, однако…. Нечем мне тебя занять, хочешь – жди, не хочешь – не жди, – гордость не могла позволить девушке отвечать по-девичьи перед таким количеством испачканных парней, которые только и ждали, чтоб она дала слабину.

– Как скажешь, – и с этими словами молодой человек вышел из складского помещения. Маша провела его взглядом и пожалела о своем резком тоне: но в тот же момент переубедила себя тем, что будь у него хоть капля ума, то он бы и сам все понял – обстановка здесь не располагала для любезностей. Отвернулась и продолжила свое занятие.

Георгий не собирался никуда уходить, но он скрылся с глаз долой женщины, которую, как он понимал, стал раздражать – как говорится, попался под горячую

руку, а такие перипетии сейчас ему были ни к чему. И закурив папироску, вместе с парнями, которые отлынивали от работы (но на которых нельзя было настучать), он все же не мог сопротивляться тому воодушевлению, которое охватывало его, как только у него появилась надежда на знакомство с Марией. Конечно, он знал ее имя – все знали, как зовут Машу, но вот как зовут его, она бы никогда не узнала, не скажи он ей, и даже никогда бы не поинтересовалась. Через минут десять он очнулся от своих романтических дум и рванул в табачный киоск, купить приличных сигарет – с дамой как-никак общаться собрался. Выбор свой остановил на «Космосе» за 70 копеек: все же посолиднее в сравнении с 25-копеечным «Беломором»! Он был уверен, что дама не курит, но и выглядеть оборванцем без стремлений не хотелось ни при каком раскладе.

И вот, на бегу, по пути назад, заглянув в склад, Гоша не смог сразу узнать увиденную девушку, других людей на этой смене не должно было быть, но это была не Мария. Подбегая ближе и влетая в склад, словно грабитель, – к своему удивлению, он обнаружил, что это и была Маша, только в гражданской одежде. У него не было слов: с одной стороны, теперь она выглядела не так уж и недосягаемо в одеянии других смертных – на ней были джинсы, закрытые мокасины и заправленная футболка со скромным декольте, но в то же время она выглядела прекрасно и была той девушкой, рядом с которой он бы всегда хотел ходить, сидеть, открывать ей двери…. Парень был влюблен, Мария поразила его чувством, о котором раньше он и не подозревал.

– Гоша, это ты, ты здесь? Я решила, что ты ушел, – то ли радостно, то ли испуганно произнесла девушка.

– Я же сказал, что останусь, с чего ты взяла? Извини, просто нужно было сбегать по делам. Так что, ты готова?

Маша оставила отчетность в сейфе, взяла ключ и направилась к выходу:

– Все, рабочий день окончен. Идем.

Закрывая склад, Гоша смотрел по сторонам и охранял Машу как мог. В тот раз ничего не приключилось – настолько профессионально он исполнял свои обязанности.

– Ну, что теперь? – спросила Георгия девушка. Она повернулась к нему лицом. Молодые люди оказались достаточно близко друг другу, и тут Гоша растерялся:

– Теперь? Ну, теперь ты в безопасности…

– Это точно, – ответила девушка, – спасибо, что остался со мной, сегодня был мой первый самостоятельный день…

– Брось, я просто волновался…

– Почему? – поинтересовалась девушка.

– Ты, ты была одна. Это… Это необычно… – сморозил парень. Он никогда раньше не вел таких бесед и поэтому растерялся: но ему нравилось то, что происходило. Он не хотел заканчивать на этом разговор, но его смелость куда-то улетучилась, позволяя ему выдавать только общие, обрывочные фразы.

– Очень наблюдательно… А где ты живёшь?

– О, об этом не волнуйся – в Павлограде я живу везде, – он сделал паузу, потому что понял, что сморозил глупость, – я имел в виду, что недалеко, и знаю этот город.

Девушка весело засмеялась: ее забавляло то, что этот парень стал таким милым и смешным, ведь только час назад она думала, что он борзый задавака, как и остальные. Гоша улыбнулся в ответ: он был рад ее простоте, сейчас она была немного другой, немного более открытой и веселой, от этого становилась еще красивее.

– Эм… Если ты не против… Уже поздно, давай я тебя провожу домой?

– Давай! – девушка снова легко рассмеялась. – Думала, что ты уже этого никогда не предложишь, – ее смех был негромким, но очень красивым, то ли от того, что он и правда таким был, то ли от того, что Гоша был влюблен – даже если бы она начала чихать и пользоваться рукавами и кистями рук вместо носового платка, ему бы это действие показалось совершенным.

Они двинулись в путь, склад оставался позади, ребята говорили о прошедшем дне, о том, что видели друг друга и раньше, и когда Гоша закурил свои «приличные» сигареты, Маша попросила у него одну. Вслух парень удивления не высказал своего, но лицо сделало все за него.