Заноза Ледового сердца
Шрифт:
Женя
Слово «больничный» очень давно стало для меня чем-то вроде выдуманного сказочного понятия. Я не помню, когда последний раз мне приходилось оставаться дома и реально болеть. Обычно всё заканчивалось на этапе поглощения тонны таблеток и выходом на работу. Что ж, у зуба и флюса в этот раз были свои планы. Ещё и едва не разгоревшийся скандал, который мне удалось чудом сокрыть, взамен пообещав придумать и ввести новую рубрику с игроками для одного из центральных спортивных каналов, чей журналист стал жертвой очередных пьяных выходок нашего Олежека. Вообще, такие вещи придумывают и разрабатывают за весьма внушительные суммы, мне же выпала честь трудиться на добровольных началах, ко всему прочему ещё и с определёнными желаемыми
Я взглянула на время. 6.40 утра. Самое то. Надо будет дать пару наставлений перед матчем Илье, что необходимо обязательно заснять и выложить в канал. Я потянулась за телефоном. Шайба, лежавшая рядом, недовольно вздёрнула брови и снова погрузилась в сон. Я разблокировала экран и аж подскочила на кровати, когда увидела первое непрочитанное сообщение в списке. Кажется, даже собака почуяла неладное, поднялась и уставилась в экран в унисон со мной. А там под именем «Беглый» со смайлами страшилы с красным лицом красовалось лаконичное «Извини». Я убрала телефон в сторону, проморгалась, взглянула ещё раз. Так, определённо это не видение. Встав со своего ложе, прошлась вдоль панорамного окна и ещё раз вгляделась в гаджет. Мысли, подобно кадрам диафильма из моего детства, перескакивали, туго щёлкая в мозгу. «За что ему извиняться?». За то, что сказал пакость, и она случилась – нет. Не в его стиле. В его стиле добить. Так что ещё? Натворил ерунды, она вот-вот всплывёт и надо это срочно предотвратить? Вот это больше похоже на правду. Гонимая дурным предчувствием, я уже скорее набирала ответ.
«Если ты что-то сделал, то лучше сейчас выкладывай! Постараемся решить. Только подробно!»
Я отправила сообщение и не успела положить телефон, как тут же брякнул сигнал. Я резко схватила его и удивилась ещё сильнее.
«Я не хотел каркать (смайлик вороны), поэтому и извиняюсь. Как здоровье?»
Я даже усмехнулась. Уж чего-чего, а такого я не ожидала. Не сильно долго углубляясь в раздумья, я быстро расчесала волосы, взяла собаку и сделала селфи. Отправила его, написав:
«Намного лучше, Вашими молитвами. Как настрой?»
Моментальные две галочки, печатает…
«Настрой – боевой, как обычно. Шайбе привет!»
Я приготовилась, было, написать что-то нейтральное, вроде «Ждём победы», как в диалоге всплыл ещё один бабл с текстом.
«Без красной помады ты намного милее (смеющейся смайлик). Всегда думал, что ты с ней спишь. Рад, что ошибся!»
– Вот же придурок! – громко сообщила я, но почему-то даже не обиделась.
«Обязательно куплю ещё больше оттенков красного»
Быстро набила текст и отправила.
Опять мгновенные две галки. Сидит в диалоге.
«Отдай телефон Шайбе, по-братски. Я с ней лучше поболтаю»
«Придурок»
Я ответила и спохватилась, хотела удалить, но не успела.
Сразу же мне прилетело три смеющихся смайлика и «Заноза» следом.
Я улыбнулась. Он всё-таки иногда бывает нормальным, пусть и в своей какой-то особенной манере.
«Удачной игры!»
Ответ.
«И тебе!»
Ещё раз перелистав этот непонятный диалог, я опомнилась и принялась раздавать задания Илье, то и дело возвращаясь, мысленно, к странному послаблению язвительного режима со стороны Беглова в отношении меня. К началу матча я, всё же, пришла к выводу, что это даже неплохо, поскольку это же мне надо затащить его в новую рубрику, а так, возможно, даже смогу его уломать, обойдясь лишь половиной потраченных нервных клеток, и выслушав вполовину меньше гадостей. Тут команды замаячили на льду, и я уткнулась в экран. Однако, столь светлое, как казалось мне, утро скоро превратилось в тотальный порочный проблемный порочный круг, который за собой повлёк цепочку необратимых последствий для всей команды
Тот матч мы, конечно, выиграли, но попутно лишились четырёх ключевых игроков, что и запустило цепочку нелепых и случайных проигрышей.
– Марк, я это всё понимаю, – в сотый раз повторяла я одному из шеф-редакторов «Спортивного вестника», – но и ты меня услышь. Да, мы обговаривали миллион и сотню раз, но ты знаешь Олега Васильевича, он сам решает, кому отвечать на вопросы, а кому нет.
Шеф-редактор снова разразился гневной тирадой на том конце провода. Шёл конец октября, чемпионат набирал обороты, а очевидный и конкретный спад в команде становился всё заметнее. Ребята ходили темнее тучи, нервы были на пределе, болельщики лютовали. Кроме того, Ромашов успевал подливать масла в огонь, то и дело срываясь, то на персонал, то на игроков. Сегодня на пресс-конференции он просто взял и выгнал одного из журналистов, когда он задал весьма резонный вопрос о перетасовке звеньев и правильности этого решения. Как итог – полнейший разнос от шеф-редактора с обещаниями написать официальную жалобу в Лигу. Почти 40 минут я уговаривала его повременить, пообещав, что Олег Васильевич принесёт свои извинения. Разговор закончился. Встав и поправив ярко-алое шерстяное платье и накинув форменный пиджак, я двинулась в тренерскую, подобно осужденному, бредущему на смертную казнь. Но выхода иного не было.
Боже, кто бы знал, как я презираю этого человека. Едва ли найдётся во всём мире более противный мужчина, который под давлением своих комплексов пытается реализоваться за счёт других, давя при этом своей властью. Таким образом, уже троих игроков он уже посадил «на банку», то есть в запас, просто по своему порыву души и не давал согласие на их обмен в другую команду. Придумал какие-то тренировки воли, где всех заставляли делать странные задания в выходной день, а протестующих запугивал выводом из состава. И не было этому дурдому ни конца, ни края.
Ожидала ли я, что этот разговор будет лёгким? Нет. Даже больше, я понимала, что последствия могут быть самыми непредсказуемыми – и это пугало. На всякий случай я глянула в тренировочный зал, там ещё оставались несколько ребят. «Ну, на крайний, побегу сюда», – подумала я на пути к бездне.
В кабинете стоял запах свежевыкуренной сигары. Я едва не поморщилась, когда столкнулась взглядом с парой сальных, затуманенных алкоголем, малюсеньких глаз. В свои 40 Ромашов выглядел подобно работяги с пивным животом, который решил закосить под старину Элвиса, поэтому старательно заливает гелем свои редеющие темные волосы, стараясь замаскировать пробивающуюся плешь. Оттенок его лица своей краснотой всегда напоминал цвет поросячьего брюшка, а дорогущие виниры резко контрастировали на этом фоне, бросаясь в глаза своим неестественным белым блеском.
– Здорово, прессучка! – отсалютовал он мне, без толики смущения, – пришла меня отчитывать за то, что я твоего коллегу обидел.
Я сделала глубокий вдох.
– Олег Васильевич, я понимаю, что Вам виднее, – начала я, как можно спокойнее, – но это было слишком. Они же подадут жалобу в Лигу, а нам это не нужно, особенно сейчас.
– Слушай, тебе за что деньги платят? Звони и решай вопрос, – он картинно отвернулся.
– Я уже обговорила. Они готовы отказаться от решительных действий, но только если Вы принесёте извинения.
В кабинете повисла гробовая тишина, после скрипнул стул, и я буквально услышала, как прокатился горячительный напиток по его горлу, после смачного глотка.
– Ты мне это серьёзно предлагаешь? – спросил он, резко развернувшись.
Я кивнула.
– Да ты совсем ошалела, дура? Я не стану это делать, – с этими словами он швырнул стакан в моём направлении.
Хрусталь столкнулся с косяком в паре сантиметров от моего виска, с треском разлетелся на мелкие кусочки. Один из осколков по касательной расчертил мне линию в аккурат на щеке. Я издала что-то на подобии писка, когда по щеке заструилась тёплая струйка свежей крови. А узурпатор, подобно зверю, рванул в мою сторону, но не успел до меня дотянуться, поскольку неведомая сила резким мощным рывком вытянула меня в коридор. Перед собой я увидела лицо Лёни Макарова, который озадаченно осматривал мой свежий порез. В кабинете же продолжался экшен.