Запад-81

Лозицкий Николай Алексеевич

Под эти воспоминания я начал клевать носом. Через некоторое время меня разбудил этот солдат:

– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант!

– А, шо?

– Операция закончилась, идемте у врачей спросим?

– Как закончилась, только же началась!

– Почти три часа шла, а Вы все это время спали.

Взглянув на часы, понял что парень прав - было почти пять часов, вон уже ощутимо рассвело. Подойдя к машине мы увидели, что врачи и фельдшер уселись у головы раненого, и наблюдали за капельницей. Наш док

скомандовал фельдшеру:

– Кислород пока прекратили подавать - много тоже вредно.

Казалось, так по каплям в него и возвращается жизнь. Прооперированный солдат вдруг попытался подняться на локти и судорожно сделал глубокий вздох. Фельдшер почти закричал:

– Он глаза открыл!

Врачи вскочили на ноги и бросились к нему.

– Взгляд расфокусированный!

Вот он перевел глаза на людей в белых халатах и видно что-то прошептал. Очень тихо, не разобрать. Фельдшер поднес ухо прямо к его губам.

– Пить, пить просит!

И сам тут же стал наливать воду в поильник с длинным носиком. Поднес ко рту. Раненый долго и с явным удовольствием пил. Напившись, он лег, и немного передохнув заговорил. Теперь уже можно было ясно разобрать слова. То что от него услышал, меня повергло в шок:

– Если бы Вы знали доктор, как я боялся, что вы не догадаетесь, что сердце у меня с другой стороны.

Все мы замерли от этих слов.

– Я ведь все видел. Смотрел на вас прямо сверху. Видел тело свое скрюченное, видел, как вы раненных на носилках укладывали. Думаю, сейчас меня "упакуют", кричу, кричу вам, а вы не слышите. Уж, не знаю, как там пальцами смог пошевелить, заметил это, Славка, молодец.

Последние слова он говорил тихо, тихо. Он опять глубоко вздохнул. Ненадолго замолчал. Мы по-прежнему не могли произнести ни слова.

– Уже потом, когда меня сюда перенесли, я смотрел на всех вот с этой лампы, - он показал взглядом на светильник прикрепленный к потолку.

Соболевский внимательно следящий за бойцом сказал:

– Ты сильно сейчас не разоряйся, побереги силы! Потом свою историю расскажешь, а сейчас помолчи.

– А я совсем не устал, тело легкое, легкое...Дайте еще пить!

– Слава, дай ему нашей микстурки!

– Да, той самой, что полковник из командировки привез!

Фельдшер аккуратно развернулся и полез в шкафчик, у себя за спиной, достал оттуда небольшую бутылочку, свернув крышку взял со стола мерную ложечку, налил ее до краев.

– Позвольте, - Феофанов наклонился и понюхал жидкость.
– Стрихнином пахнет!

– Все будет хорошо коллега!

Боец сделал пару глотков, и поморщился:

– Горько!

Прошло буквально пару минут и раненый явно приободрился:

– Про сердце я узнал, когда в армию призывали, в военкомате.

– Ты к врачу не обращался?
– задал вопрос Соболевский.

– Нет, я ведь не болел никогда.
– С удивлением ответил парень.
–

В нашей глухой деревне, на пятьдесят верст окрест врачей нет.

Сказав это он опять замолчал и закрыл глаза. Прошло несколько минут, и я подумал что парень спит, но он снова открыв глаза заговорил:

– А ведь я был на том свете... В меня как пуля попала, стал куда-то улетать, да, быстро так! Несусь я к яркому свету, боли не чувствую, легко так и радостно мне. Это быстрее, чем на паровозе, которым нас в армию везли и вдруг увидел лицо мамани, во все небо и просит она меня, чтобы возвращался домой. Батя у нас погиб, один я у неё остался.

Тут и стал я обратно возвращаться, как в свое тулово обратно влез, не знаю. Раз, и уже не сверху смотрю. Доктор, я теперь буду жить?

– Конечно будешь!
– Соболевский ответил севшим голосом.

– Мне помирать никак нельзя!
– Уверенно произнес раненый.
– У меня двадцать третьего день рождения, от мамани письмо должно прийти.

– Да ты что парень?!
– удивленно воскликнул Славик.
– Вот, теперь в этот день будешь праздновать два рождения! Тут как ни крути, считай, что заново родился!

– Спасибо вам! Теперь век вас со Славкой буду вспоминать. Выходит, повезло мне, что сердце мое с другого бока. А я все переживал. Мол, урод, какой.

– Теперь тебе надо поспать. Да! Тебя звать-то как?

– Данила.

Сказав это, он кивнул удовлетворенно головой и закрыл глаза. Дыхание его было слабым.

Док повернулся к Славику и приказал:

– Дай подышать ему кислородом.

Фельдшер закрепил у носа трубочку и открыл баллон. Раненый и, правда, вскоре уснул.

Оставив Славика присматривать за Данилой, врачи пошли осматривать после ночи остальных раненых, сделали несколько уколов, перевязок и подготовились к возвращению в дивизион. До расположения добрались нормально. За прошедшие сутки ситуация вокруг нас очень сильно изменилась. Все командование дивизиона, практически со всей техникой куда-то ушло. На поляне остались только кухни, медики и БТР который посылали с Ручьевым к вертолету. Пока завтракали, обменялись последними новостями. Я рассказал о необычном раненом, а Ручьев о том как вертолетчики смогли взлететь с опоры и уйти на наш 'Аэрофлотовский' аэродром.

Часть 23

Лейтенант Денисенко

– Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает! Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: - Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают! После вставленного пистона, я связался с Амбросимовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и выяснять обстановку.