Западня для ведьмы
Шрифт:
Тимодия ахнула и прижала к щекам ладошки.
– Эдмар, я же сказала – не пугай ее, хватит! – возмутилась Зинта.
– Пойдешь к нему жить, – Эдмар взял девочку за руку и сдернул с дивана. – У него есть жена и двое детей, надо будет предупредить их, чтобы не вздумали есть твои пирожки. Обожаю изящные решения… И тебе поделом, и полицейскому – пусть теперь этот мерзавец с тобой мучается.
Глаза Тимодии расширились от ужаса.
– Он будет меня бить?..
– Он даже на меня с кулаками набрасывался.
– Пожалуйста, не отдавайте меня ему, не надо!
Посреди гостиной опять возникла нематериальная арка, воздух
Зинта поняла, что задумал Эдмар.
– Тимодия, не бойся, этот полицейский – очень хороший человек!
Маг с девочкой исчезли под аркой до того, как она успела это сказать.
Едва тундра подсохла, Салдун Заячья Лапа тронулся в путь и наконец-то добрался до Сновидческих гор. Хорошо, однако, что поспешил – раньше других пришел в Людское Чудовье, много нужных вещей наменял.
Куду, Вабито, Сохнор и Мофну даже здесь, среди людей с юга, выглядели бестолковыми чужаками. Издалека они, пусть возвращаются туда, откуда пришли. Железная змея, которая ползает с грохотом по железной тропе, увезет их домой, а Салдун наконец-то от них избавился.
Распрощавшись с кораблекрушенцами, Заячья Лапа взял бубен, вышел на поросший вереском горный склон и спел песню Великому Белому Псу, чтобы тот не сердился.
Глава 6
Извилистые пути
Они гуляли кругами. Суно это понял после того, как маленький караван во второй раз поравнялся с мананаговой рощей, где одно из растений напоминало долговязого зеленого великана с воздетыми к небу в молитвенном жесте руками. Мананаги растут на расстоянии друг от друга – вместе и в то же время порознь. Запомнить общий рисунок такого пейзажа для мага с тренированной зрительной памятью дело нетрудное.
Убедившись, что в этот золотой вечерний час он видит точь-в-точь ту же картину, что и вчера в сиянии полдня, только освещение и тени изменились, он украдкой сделал знак Зомару, пришпорил свою лошадь и подъехал к проводнику:
– Это что, я тебя спрашиваю, каналья?
– Дерево, господин, – глуповато осклабился провожатый, когда амулетчик перевел вопрос.
По ученой классификации мананаги – не деревья, пусть и вымахивают до небес, но ладно, пусть будет «дерево».
– И сколько еще мы будем возле него кружить, как муха на нитке?
Не та здесь местность, чтобы двигаться не сворачивая в нужном направлении, ориентируясь по солнцу или следуя подсказкам путеводного амулета. Слишком много в этом краю тенетников, раскинувших свои сети в солнечном мареве, да еще древних развалин, которые лучше обойти стороной. И в придачу гнезда насекомых: издали их можно принять за людские деревни, а вблизи за колонии тесно слепившихся грибов или кучи старых глиняных горшков. Это напоминало странствия по лабиринту: никуда не денешься, будешь ходить извилистыми путями, но оказаться сутки спустя на том месте, которому полагалось бы остаться далеко позади, – уже чересчур.
Проводник оправдывался, призывая в свидетели богов и Пса Забагду. Его улыбка была такой широкой, что болячка на губах начала кровоточить, а глаза, как будто подернутые мутноватой поволокой, оставались безучастными. Зачарован, понял Орвехт. И, видимо, при нем амулет, мешающий стороннему наблюдателю это почувствовать.
– Врешь, каналья! – взревел господин
Незаметный знак Зомару – и тот, на лету схватив, что от него требуется, принялся перечить:
– Да почем вы знаете, что врет? Может, он зачарованный? Вам, хозяин, лишь бы напуститься на человека и обругать ни за что ни про что!
– Не лезь, прохвост, когда хозяин тебя не спрашивает! – осадил обнаглевшего слугу Бровальд.
Доказательств никаких, зато нужное слово произнесено. Чтобы наверняка определить, зачарован человек или нет, надо быть магом либо ведьмой, однако Орвехт сейчас для окружающих не маг Ложи, а частное лицо, недалекое и склочное.
– Он поклялся Южным Псом Забагдой! – не унимался Зомар, мигом перевоплотившийся в Джахура, словно актер на подмостках. – Люди такими словами не швыряются! Как есть зачарован, потому что смотрит как пень, я не волшебник, но птица я стреляная, а вам, хозяин, лишь бы поругаться! Его нарочно зачаровали, чтобы сбить нас с пути, потому что ваша сестрица, чтоб мне лопнуть, у кого-то богатого в гареме, и вам ее за просто так не отдадут. А этот господин, – он ткнул пальцем в сторону Кебрехта, – что-то казенное и ценное везет, а этому небось кто-то хочет помешать заключить сделку, чтоб он потом всех по миру не пустил, а господин военный нажил врагов, а этим, – он показал на молодых супругов, – задумал отомстить кто-нибудь, кто сам хотел взять ее в жены. Это ж все понятные дела, только я-то зачем с вами тут оказался? Я да он никому не нужны, – Джахур кивнул на парня в матхаве.
Мужчины начали обмениваться настороженными оценивающими взглядами: выходило, что каждый из них мог быть причиной неприятностей. Закутанная в темный балахон сурийка, сидевшая вместе с мужем в неказистой повозке, которую купили в Мепсахате, с негромким жалобным стоном вздохнула. Ее спутника это заставило дернуться, как от болезненного удара.
Вопрос, кто и когда зачаровал проводника? Те, кто следует за ними на почтительном расстоянии, до поры не высовываясь? Или кто-то из попутчиков, чью истинную сущность прячут мощные амулеты?
– Поехали, – брюзгливо процедил господин Бровальд. – На запад, не заблудимся, и что там объезжать, сами разберемся. А за этим местным прохвостом надо присматривать, зачарованный он или нет, веры ему никакой. Джахур, свяжи ему руки, пока чего не натворил, да не вздумай с ним сговариваться на какую-нибудь пакость против хозяина, а то я тебя, каналью, не знаю!
Камешек отскочил от полей шляпы и упал на мостовую. Дирвен не придал бы этому значения, мелочь же, с балкона или из птичьего гнезда, если бы тотчас не раздалось гнусное хихиканье.
Развернувшись в ту сторону – ну, нарвались, пеняйте на себя! – он увидел трех недомерков в раскрашенных картонных масках и шаперонах с бубенчиками, оседлавших щербатую кирпичную ограду. Они болтали короткими ножками, обутыми в деревянные башмаки, и обменивались глумливыми замечаниями, внаглую высмеивая его шляпу.
Амулет просигналил о присутствии волшебного народца.
Гнупи средь бела дня?! Быть того не может, они же боятся солнечного света, им от него худо становится… С другой стороны, деревянные башмаки, красные и зеленые курточки – кто же еще, как не они? А сизые рожи с длинными вислыми носами спрятаны под масками.