Западня глобализации
Шрифт:
Звучит как теория заговора, но это вполне возможно. Огромное большинство глобальных игроков на денежном рынке — это американские учреждения со всемирной инфраструктурой. Они, очевидно, не пляшут под дудку своего правительства, но в высшей степени охотно следуют в фарватере Феда {Фед (the Fed) — федеральный резервный банк Нью-Йорка, единственный из 12 федеральных резервных банков США, осуществляющий валютные операции, в том числе по поддержанию курса доллара. — Прим. ред.} и его президента Алана Гринспена. Помимо того, даже самые прожженные спекулянты не скрещивают мечи с этим крупнейшим в мире эмиссионным банком, потому что его долларовые резервы неограниченны. «Директору Феда достаточно позвонить тому или иному конгрессмену и сказать, что США не заинтересованы в стабилизации «зеленых», утверждает Меритц. Дилеры быстро сообразят что к чему и позаботятся об остальном.
Экономическая статистика за 1995 год зафиксировала победу долларовых стратегов. Рост экономики Германии составил лишь половину ожидаемого показателя; ослабление доллара послужило поводом для массовых увольнений. Япония понесла более существенный урон. Ее чистая прибыль от торговли с Соединенными Штатами за какие-то двенадцать месяцев сократилась на три четверти, в стране началась дефляция, при этом число безработных удвоилось [46]. Гринспен и министр финансов Рубин отошли от жесткой линии только осенью 1995 года, когда они уже были уверены в достижении желаемого результата. В сентябре центральные банки трех стран снова начали поддерживать доллар согласованными покупками: обменный курс медленно двинулся вспять, и к лету 1996 года колебался у отметки в 1,48 марки.
Выходит, что валютные рынки отнюдь не безумны: они следуют мановениям дирижерской палочки Алана Гринспена. Растерянность же экспертов свидетельствует лишь о том, насколько их теории игнорируют тот факт, что даже в кибер-пространстве всемирных финансов действующими лицами являются те, кто или обладает властью, или обязан подчиниться таковой и сопутствующим ей интересам. Не все центральные банки одинаково бессильны перед Молохом рынка. Напротив, они подчиняются четкой иерархии в соответствии со своими размерами. На вершине — Федеральный резервный банк Нью-Йорка. За ним следуют Японский банк и Bundesbank, которые, в свою очередь, доминируют в зонах иены и дойчмарки.
Партизанская война в финансовых джунглях
До сих пор глобализация, во всяком случае, на финансовых рынках по большей части ограничивается американизацией остального мира. Для таких профессионалов в области торговли, как Меритц, в этом определенно есть резон: «Может быть, это та цена, которую нам приходится платить за американскую интервенцию для нас на Балканах». И все же ущерб, причиняемый этой зависимостью экономике, огромен и содержит в себе риск для самих Соединенных Штатов. Чем безжалостнее американский гигант насаждает свое превосходство, тем больше вероятность защитной реакции со стороны других. /108/ То, что может случиться, если правительство какой-либо страны чувствует себя обманутым, уже продемонстрировала Малайзия. Вот уже много лет руководимая премьер-министром Махатхиром Мухаммадом, она наряду с Сингапуром построила наиболее успешно развивающуюся экономику в Азии. Кроме того, Махатхир — любитель беспрестанных нападок на высокомерие, декаданс и империалистические планы Запада. В 1988 году он, похоже, собирался нанести удар по исконной вотчине своего противника — валютному рынку.
Началось все с того, что малазийскийй центральный банк, Bank Negara, понес значительные потери. Политика высокой процентной ставки, проводившаяся администрацией Рейгана, на протяжении ряда лет, подстегивала обменный курс доллара. Затем американцы на секретной встрече в нью-йоркском отеле «Плаза» с представителями центральных банков Японии, Великобритании и Западной Германии согласились на совместную интервенцию, чтобы вновь понизить обменный
Отныне он сам перестал уважать неписаный закон, согласно которому первоочередной задачей всякого центрального банка является обеспечение стабильности; на самом деле, заручившись поддержкой Махатхира, он обратил это правило в его противоположность, развязав финансовую партизанскую войну. Обладая всеми привилегиями центрального банка — неограниченным кредитом, оптимальным доступом к информации, властью наблюдательного органа, Negara успешно воспользовался ими для спекуляций против валют стран — «большой семерки». Для Малайзии с ее огромными, почти неограниченными инвестициями это было не так уж сложно. Операция состояла в том, чтобы продавать валюту одновременно десяткам банков траншами по 100 миллионов и более, вызывая неожиданный для всех крах обменного курса. Когда тот опускался достаточно низко, компьютерные программы в торговых залах начинали автоматически фиксировать убытки /109/ дилеров, исполняя приказы стоп-лосс {Когда убытки по счету валютного дилера превышают заранее определенный лимит, он закрывает свою позицию в убыток. Приказ на сделку, закрывающую убыточную позицию в валюте, называется stop-loss. — Прим. ред.}. Прежде чем волна продаж спадала, Negara опять покупал и срывал солидный куш.
Особенно хорошо задокументирована атака на фунт стерлингов в 1990 году. Всего за несколько минут финансовые воины Махатхира выбросили на рынок миллиард фунтов, тем самым обесценив фунт на 4 цента США. Британские банки запротестовали и сформировали картель для защиты от будущих атак, однако Negara мог полагаться на то, что другие страны охотно его поддержат. Вовремя добытая информация о той или иной операции Negara ценилась на вес золота. «Попытайся они провернуть такое на любой организованной бирже мира, сели бы в тюрьму», — так прокомментировал эту манипуляцию рынком при попустительстве правительства один из главных чиновников Феда.
Однако на глобальном межбанковском рынке иностранной валюты государства с их механизмами правового принуждения бессильны. Вместо них деятельность Negara в итоге пресекли еще более дерзкие частные подражатели. Когда рухнула Европейская валютная система, Джафар допустил ошибку в анализе ситуации. Захваченный врасплох быстрым выходом британцев из ЕВ С, Negara в течение 1992 и 1993 годов потерял почти б миллиардов долларов. Джафар, на котором лежала ответственность за то, что лидеры оппозиции назвали «крупнейшим финансовым скандалом в истории Малайзии», лишился работы. Его преемник уже не шел на риски такого рода.
Спекулятивные операции банка Negara подтверждают, насколько взаимосвязанный мир денег уязвим для напряженности, которую сам же и создает. Благодаря взрывоподобному росту рынков страна, вроде Малайзии, сегодня, наверняка, была бы слишком мала, чтобы угрожать стабильности системы. Но «долларовый вулкан», по выражению Хангеля, извергает все больше «зеленых», увеличивая тем самым количество американской валюты, циркулирующей вне Америки. Эмиссионные банки Азии уже контролируют едва ли не половину мировых резервов твердой валюты: один только Китай, как, впрочем, и крохотный Тайвань, накопил в резерве свыше 70 миллиардов /110/ долларов, а уж Япония обогнала их более чем в два раза. В 1995 году «Экономист» предостерегающе заметил, что на фоне нарастающих разногласий между Соединенными Штатами и их азиатскими торговыми партнерами подобные цифры дают «великолепный материал для финансового триллера» [48].
Пока что представляется маловероятным, что антиамерикански настроенные государства Азии прибегнут к массированным продажам, чтобы подорвать доллар, а стало быть, и мировую финансовую систему. Эти страны по-прежнему зависят от рынка Соединенных Штатов, а в ряде случаев и от их военной защиты. Но вовсе необязательно, что так будет всегда. Динамика роста уже смещает баланс сил в направлении Азии.
На другом же конце света, в Европе, стремление избавиться от господства доллара все больше напоминает кое-как сварганенную мыльную оперу без хэппи-энда. Правительства двух крупнейших стран ЕС Германии и Франции сражаются за введение общеевропейской валюты. Но этим «великим почином», по выражению Гельмута Коля, они развязали борьбу за власть между рынком и государством, которая еще долго будет держать Европу в состоянии мучительной неизвестности.