Запах напалма по утрам (сборник)

Арутюнов Сергей Сергеевич

Он понимал. Либо они сейчас предотвратят выброс, либо программу прикроют. И так уже последний срок. Восемь лет убито на примерную дешифрацию, сбор сигнального словника, однообразные, как смерть, тесты, загромоздившие нумерованные маркерами дискеты… Канут ли эти годы в еще одну штормовую ночь или выведут их к ослепительным статьям в «Нэшнл Байолоджикал Сайнс», где Эрика и он (первым номером – именно она, он настоял заранее) объявят, что контакт состоялся, решалось в эти минуты.

«Мне кажется, звери – инсультные больные, у них отказала

речь, но речь исключительно наша, и потому мы выволакиваем их к своему языку. Мы как будто реаниматоры – их и всей живой природы вообще, но пока исключительно для себя. Интересно, когда мы познакомим зверей, птиц, рыб и насекомых друг с другом, не окажется ли, что единственными неизлечимыми больными в природе были мы?» – часто говорила Эрика.

Так она говорила, с волосами, стянутыми резинкой, потом с распущенными, на краю его холостяцкой кровати. За восемь лет они так и не выяснили отношений.

– Зона приема.

– Готовность. – Джей спешно выстраивал консоль. Вожак шел впереди. Кашалот-наводчик. Отведя его от рифов, можно было торжествовать: остальные пойдут следом.

– Фиксирую поток.

Кит уже был на головном экране, полощущий двадцатифутовым раздвоением хвоста, мозг его отображался радужным сиянием и разбегался по нейроводам вдоль черной массы, отбрасывавшей длиннющий бурунный след. Хриплый крик слышался то тише, то громче.

«Дальше», «Земля», – поплыли по экрану слова.

Эрика вытерла кисти салфеткой и уронила ее на пол.

«От (прочь)», «Земля», – медленно ввела она и посмотрела на Джея. Он кивнул и занялся копированием данных, видя на мониторе, как коротковолновый излучатель разворачивается в дожде, приоткрывает головку и начинает трансляцию.

– Передача пошла, – прошептала Эрика, роняя со стола кружку в поисках пачки «Салема».

Туша на экране замедлила взмахи плавниками. Джей и Эрика синхронно встали, занеся кисти над клавиатурами.

– Повтор. Дай повтор.

Пауза была нестерпимой. «Эта минута будет стоить мне суток жизни», – подумал Джей.

– Угол к береговой линии минус сорок градусов.

Мужчина и женщина грохнулись в вертящиеся кресла.

– Они повернули.

Прошло десять минут. Шторм усиливался. Стекла заливало крупными каплями, барабанило по карнизам.

– Выходят из залива. Остановились. Джей, они поворачивают назад!

Эрика повалила кресло.

– Повтори, когда подойдут на сто ярдов.

– Есть.

– Давай, чего ты ждешь? До рифов…

Экран вспыхнул: «Земля», «Стонать», «Кит».

– Посмотри в реестре. Я что-то не помню там слова «стонать».

Эрика посмотрела на него дико и защелкала мышкой.

– Я вчера подключила дополнительный лексикон, сортировка по громкости.

– Зачем?

– Для усиления релевантности выборок. Пробовала. Не успела отсоединить.

– Оставь.

«Земля», «Кит», «Киты», «Человек».

Джей ничего не понимал.

«Давно», «Разговор», «Беседа», «Знак», «Камень»,

«Я», «Волна».

– Эрика. Напиши им фразу, – сказал голос в Джее.

Эрика, с безумными зрачками, написала: «Привет».

Ответный «Привет» вспыхнул почти сразу.

– Пишешь? – Он не услышал «да». – «Как дела?»

«Человек», «Машина», «Я», «Смех», «Восторг».

– «Зачем вы выкидываетесь на землю?»

«Где (расположение)», «Земля».

– Близко. Опасно. Уходите из залива. Не надо рисковать, – диктовал Джей.

«Спасибо», «Знать», «Опасно», «Человек», «Приятель», «Беседа».

– Господи, Джей, если в Береговой Охране выпадут на нашу волну…

– …Они ничего не поймут. Решат, что это не киты, – улыбнулся Джей. – Ты счастлива?

– Наконец-то. Господи, это лучше оргазма… Прости, – поправилась она и покраснела еще больше.

– «Зачем?»

«Вера», «Земля», «Вера», «Ход времен».

– Они усложняют структуру волны, Джей. Они берут выражения целиком.

Трансляция по двум каналам, режется третий.

– Кто говорит?

– Кажется, трое. Вожак, самка и детеныш.

– Детеныш?!

– «Зачем вы идете к берегу? Вы погибнете! Не сможете сойти с мели назад! Не сможете вернуться! Вы слишком тяжелы! Вы поранитесь!»

Фонтаны во мгле. Фырканье, дырки в спинах, липкие, режущие стрелы плавников. Касатки наверняка почуяли, что идет стадо… ни одной касатки, путь свободен, словно перед бомберами, заходящими на посадку звеном. В коридоре ни одного истребителя.

«Человек», «Еда», «Привычка (совершать, делать)».

– «Вы выкидываетесь, чтобы человек мог вас съесть? Голодные люди? С побережья? С дубинами? Как ты помнишь?»

«Люди», «Крики», «Кит», «Праздник», «Огонь», «Танец», «Голый (обнаженный) камень», «Сотворчество костей», «Память (идентично)», «Вечность».

– Джей, они выходят к молу.

– Скажи, чтобы не подходили близко! Ты пишешь?

– Пишу! Что говорить?

– «Почему?»

«Шутить с человек», «Я (в) смех», «Воля (малый идентификат)», «Закон», «Еда неважность», «Путь (притяжательное взаимодействие)», «Цель (и) Разум (вывод к) Единство».

– Они близко.

«Беседа», «Беседа».

– Его кидает к скале.

Экран высвечивал последнюю фразу, сбоку ползли задействованные модули.

– «Остановись. Мы придумали Прибор для того, чтобы охранять вас».

Молчание.

– «Остановись, ты не можешь так поступить, с тобой твоя жена, твой ребенок, а твоему ребенку нужен отец. Ты не должен уходить. Ваше самоубийство поразило меня в детстве, – Джей больше не вытирал щек ребром ладони, Эрика вводила и кивала на каждом слове. – Это ужасное зрелище. Древнее, ужасное. Остановись. Мы говорили, беседовали. Нам нужно много узнать друг о друге. Вы наши древние братья. Я потрясен сейчас, но я прошу – поговори со мной, поговори со мной, пожалуйста».

– Он выкинулся, Джей. Лежит на Уэст-Сокс, пять миль.