Запах полыни. Повести, рассказы

Муратбеков Саин

— Если не в комнате, то в душе уж точно все леденеет, — ответила Саруе.

— Не сердись, Багилаш. У нас, может, последняя радость осталась — вот этот вонючий табак, — сказала Нурсулу. — Или, по-твоему, мы и ее не заслужили?

— Бог с вами, курите, — сказала моя мама и спохватилась: — Мы тут сидим, а время идет. Ничего, докурите по дороге. Зибаш, когда соберетесь с Ырысбеком, приходите на ток. А я пока прослежу, как грузят мешки. Взойдет луна, тронетесь в путь.

— Хорошо, тетя. Придем! — горячо сказала Зибаш.

Когда мы вышли из дома, Батика удивленно сказала:

—

Женщины, что с нами случилось? Шли к нему как гроза, а пришли и обмякли.

— Только и смотрели в рот этому бездельнику, — проворчала Нурсулу.

— И ты, между прочим, первая. «Ах, спой нам, Ырысбек!»- ехидно напомнила Батика.

— Ох, женщины, до чего же нас довела война. Увидели мужчину, да какого? Лгуна и лентяя! И обо всем позабыли, — вздохнула Калипа.

— Может, он нас обманул, а мы развесили уши? — встревожилась Саруе. — Ведь этот Ырысбек настоящий артист. Не знаешь, когда он правду говорит, когда играет.

— Он слово дал и, как джигит, слово сдержит, — вступилась Нурсулу. — И пусть только попробует обмануть, я его, окаянного, так тресну, что он у меня к стенке прилипнет!

— Только уж, пожалуйста, не убей, — засмеялась моя мама и вдруг что-то заметила:- Стойте, женщины! Чувствуете? Ветерок?

Женщины замерли. С гор дул прохладный мягкий ветерок, он принес в аул запахи яблоневого леса. Женщины молчали, видно, каждой ветер напомнил о чем-то своем, дорогом.

— Дует. При таком ветре в самый раз веять зерно, — сказала моя мама вдруг будничным тоном. — Идите, подружки, спать.

— А ты куда? — спросила Нурсулу.

— Я же говорила, мы с Назирой на ток.

— Пойду и я с тобой, — решила Нурсулу. — Дети спят, не хочу их будить. Да и не заснешь уже. Вместо того чтобы ворочаться с бока на бок, лучше помогу тебе. Батика, а ты подоишь утром и мою корову.

Я тоже собирался пойти на ток — вместе так вместе до конца, но Назира взяла меня за руку и, словно ей больше всех было нужно, сказала:

— А тебя, Канат, я отведу домой. И бегом! Понял?

И потянула меня за собой. Наш топот на пустынной улице собрал всех собак. Они бросались на нас с разных сторон, пытаясь схватить за ноги. Я втайне надеялся, что сестра побоится и повернет назад. Но она бесстрашно бежала вперед, отмахиваясь палкой.

С тех пор я каждый день приходил на ток и, забравшись на гнедого, возил малатас. Голова моя вскоре привыкла к постоянному круговерченью, перестала кружиться, и к трясучему ходу коня я приспособился быстро, привставал слегка в стременах в такт лошадиному шагу. Сидишь себе на гнедом, подпрыгивая под его «дук-дук», да гордо поглядываешь по сторонам, а взрослые говорят: «Маленький, а помощь от него большая».

Слыша такое, другие ребята тоже потянулись на ток. Вначале пришли Батен и Самат и тоже сели на коней с малатасом, потом появились Асет и Садык, а за ними и уж все остальные. Ажибек и тот не утерпел, и хотя работать не любил, пришел добровольно. Его, как старшего по сравнению с нами, посадили на молотилку. Он бросил нам торжествующий взгляд и весь день работал азартно, стараясь всем показать, что он не такая мелочь, как мы. А вечером, сходя с молотилки, Ажибек чуть не упал, ноги его от усталости подкосились.

—

Ну и ну, — произнес он, смеясь и удивленно качая головой. — Это же не работа, ад — вот что это! И ведь никто меня не заставлял, сам пришел, ну не дурак ли, а? А все из-за тебя, недотепа! — И он шутливо стукнул меня по затылку. — Ты что же, не видел, что здесь творится? Но ничего, что-нибудь придумаем. Где наша не пропадала!

Он в самом деле что-то придумал, и с тех пор его молотилка меньше работала, а больше стояла. На второй день Ажибек не смолотил и десятка снопов.

— Ой-ей-ей, вот беда! Опять испортилась молотилка! — извещал он то и дело и после шел на сено, плюхался на бок и блаженствовал, пока старик Байдалы и глухой Колбай, подступив с двух сторон, чинили машину.

После ремонта Ажибек возвращался на место, и минут пять спустя все повторялось снова. Ажибек кричал: «Беда!», валился на сено, а старик Байдалы и глухой Колбай, чертыхаясь, возились с молотилкой.

Вечером, когда мы все вместе возвращались в аул, Ажибек снисходительно сказал:

— А вы, недотепы, все кружитесь да трясетесь? Не знаете, что придумать, а? Ладно, я вас научу, нет сил смотреть на ваши муки. Сделайте так: расслабьте винтик, который скрепляет ремень. И тот через десять шагов сам упадет в солому. Пока взрослые будут копаться, искать винтик да ставить его на место, вы успеете отдохнуть. И так можно несколько раз. Не послушаете меня, превратитесь в безумных баранов. Ты видел, как вертится безумный баран? — спросил он Батена.

— Видел, — прошептал испуганный Батен.

— Он кружится, кружится на одном месте, пока не упадет. Вот так и будет с вами, если не послушаете меня, — предупредил Ажибек.

Его слова напугали и нас. На другой день мы попытались сделать так, как советовал Ажибек, — расслабить винты, но у нас ничего не вышло. Те были привинчены будто навеки, и три малатаса, как и прежде, до самого вечера молотили хлеб.

А дня через два старик Байдалы разгадал хитрые уловки Ажибека и предупредил его, угрожающе подняв лопату:

— Еще раз ослабишь болты — убью!

— Только попробуйте ударить, знаете, что с вами уполномоченный сделает, товарищ Алтаев? Посадит в тюрьму! — ответил Ажибек, однако молотилку больше не портил.

Однажды, во время короткой передышки, ко мне подошла Мари. Она вместе с другими девочками помогала сыпать зерно в мешки да выполняла всякую мелкую работу, которая была не чета моей.

— Возьми, еще для тебя собрала, — шепнула Мари и вложила в мою ладонь кусочек земляной серы.

На щеках у нее темнели синяки. Заметив мой удивленный взгляд, Мари, вздохнув, пояснила:

— Это мама оттаскала меня за щеки. Братишка ей все рассказал. Про пшеницу. Она еще отстегала меня хворостиной. Даже больно сидеть, — добавила Мари с невольной гордостью. — Тебя когда-нибудь били?

— Я никогда не брал пшеницу.

— Да, ты не брал, — подтвердила Мари и снова вздохнула.

Мне было жаль ее почему-то, ведь сама-то Мари в общем-то не очень переживала.

— Эй, малец, садись на коня! — крикнул старик Байдалы, закончив настилать новые снопы пшеницы.

— Канат, дай я за тебя разок повожу, — попросила Мари.