Запасной инстинкт
Шрифт:
— Почему тот же самый? Может, полный тезка?
— Слишком много совпадений. Ты звонишь мне из Слянска, просишь проверить фигуранта. Я его нахожу именно в Заболоцке, только в двух местах. Ты частенько встречал имя Вратислав в связке с Петровичем, да еще и с фамилией Ежов?
— Согласен. Скорее всего, это один и тот же человек. Оперативную установку на Менделеева делал?
— Нет, но можем сделать вместе. Город я знаю как свою квартиру, так что отдохнете и можем приступать.
— Мы уже отдохнули, — заявил Никитин. — Если у тебя есть свободный часок, то можем начать прямо
В дверях райотдела они столкнулись с молодым мужчиной в костюме.
Тот окинул взглядом всю группу и спросил Булгакова:
— Ты куда?
— Все, Олег, отработался я. В ФСБ меня забирают. Утверждают, что продаю криминальным структурам оперативную информацию. Если что, на суде выступишь в мою защиту?
Тот недоуменно рассматривал всех по очереди.
— Да ладно, не напрягайся. Это свои ребята приехали из Слянска. Поедем на озеро, рыбку половим, монастырь им наш покажу. — Уже выйдя на улицу, Булгаков вполголоса произнес, щурясь на солнце: — Скользкий тип. Как с ним в паре работаешь, так обязательно прокол. Аура у него какая-то… отрицательная.
— Как фамилия? — машинально, скорее по привычке все доводить до конца, нежели из необходимости, полюбопытствовал Никитин.
— Олег Ожегов. Ну так с чего начнем? С гостиницы или с адреса?
— Давай с гостиницы, — предложил Стариков и посмотрел на Никитина в ожидании поддержки. — Там все-таки живой Ежов. А в адресе!.. Придем, а там окна досками заколочены. Один черт в гостиницу идти.
— Вот с адреса и начнем, — подумав, сказал Саша. — Чтобы в него не возвращаться.
Кто знает, как развернулись бы события дальше, если бы Никитин согласился со Стариковым. Никто не застрахован от ошибок. Для Никитина и его спутников шансы разыскать Шостака на улице Менделеева или же в гостинице «Фудзияма» были равны. Поэтому они без вины совершили ошибку и пошли в семнадцатый дом на улице Менделеева, совершенно бесполезный для них. Этот адрес вор Кислый узнал до безумия просто. Он заплатил пять рублей в справочном бюро и через пять минут получил координаты Заградского.
Ежов Вратислав Петрович, одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года рождения, страдал шизофренией. До отправки в Слянск, в тамошнюю центральную психиатрическую лечебницу, он проживал и был прописан именно здесь, в Заболоцке. Возможно, сюда Ежов и вернулся бы, если бы не умер в ЦПЛ города Слянска два года назад.
Шостак привык к спокойному времяпровождению за компьютером, в гостиничном ресторане и исторических местах Заболоцка. Ему казалось, что это будет тянуться вечно. До тех пор, пока он, Шостак, не примет решение уехать. Кажется, его фокус с перевоплощением удался. Так ему думалось.
В один из последних дней июня он выехал на автобусе в центр города, вошел в парк, купил у пропойцы, сидевшего на парапете набережной, маленький пакетик с кусочками булочки и спустился к воде. Он никогда не увлекался охотой и сейчас, бросая диким, но привыкшим к людям уткам кусочки булки, удивлялся, как можно стрелять в этих безобидных безмозглых птиц. Ведь они беззащитны, какой прок на них охотиться? Неужели только для того, чтобы удовлетворить свое тщеславие?
Витольд
За этим занятием его застал телефонный звонок. У Шостака екнуло где-то под сердцем. Он бросил пустой пакет в куст молодой черемухи и полез в задний карман брюк. Там находился телефон, номер которого знал только один человек в этом городе: Ожегов.
— Витольд Романович, я не знаю, по чью душу прибыли трое из полиции города Слянска, но то, что пять минут назад они вышли из нашего РОВД, — случившийся факт.
Шостак посмотрел по сторонам, снова прижал крошечный телефон к щеке и осведомился:
— А Никитин был среди них?
— Не знаю. Они выходили из здания с нашим сотрудником. Куда последовали — я тоже не в курсе. В контакт с руководством, насколько мне известно, не вступали, поэтому трудно что-либо выяснить, пока я их не увижу. Как выглядит Никитин?
— Лет тридцать пять на вид. Русые волосы, рост примерно сто восемьдесят, крепкий, на лбу шрам около двух сантиметров, похожий на…
на лбу шрам около двух сантиметров
— Он здесь, — перебил Шостака Ожегов, вспомнив одного из троих со шрамом на лбу.
— Спасибо, — поблагодарил врач. — Когда появятся новости, звоните сразу же.
У него уже не было времени на то, чтобы попрощаться с утками.
Гостиница. Компьютер. «ТТ», спрятанный в противопожарном рукаве. Все это молнией рассекло спокойствие Шостака и занозой засело в сознании.
Такси!..
Вестибюль «Фудзиямы».
— Меня никто не спрашивал?
Сумка, вещи, компьютер, пистолет, будь он трижды проклят!..
Сдавать ключ нельзя. Пусть сидят и ждут.
Уже отойдя на достаточное расстояние от гостиницы, Шостак успокоился, нашел в переплетении улиц тихий тенистый дворик и сел на лавку. Здравые мысли возвращались к нему, как вода во время прилива.
Он не может бегать вечно. Дни, полные тревог и оглядок, скоро закончатся. Ему не вынести этой гонки. Вскоре Никитин задержит его в какой-нибудь подворотне или очередной гостинице. Так ловят квартирных воров или уличных грабителей, срывающих шапки с прохожих. Его, Витольда Шостака!.. Этому нужно положить конец, иначе жизнь окрасит не оттенок благополучия, чего он добивался все это время, а совершенно отчетливый колер коридоров тюрьмы.
Врач поставил сумку на лавку, сунул в нее руку и вынул бумажный сверток. В нем хранился «ТТ», купленный у Морика. В глазах Шостака появился хищный блеск, едва оружие коснулось его ладони. Они горели так, когда он со скальпелем в руке приближался в лаборатории ЦПЛ к испытуемому.
— Сумку мы оставим в камере хранения, — прошептал в каком-то экстазе Шостак, засовывая пистолет за ремень брюк и не замечая, что говорит о себе во множественном числе. — На вокзале. Там ведь она обязательно должна быть.