Записки бывшего милиционера

Скляров Эдуард Львович

Но однажды это сослужило мне плохую службу. Вдруг, неожиданно, 20 августа 1986 года меня вызвали в главк на 21 августа 1986 года для заслушивания о состоянии дел в области по службе ООП, причём без конкретизации темы. Как я узнал уже после случившегося, на плановое заслушивание в главк не смог прибыть запланированный начальник службы из другой области. Вот и решили «дёрнуть» меня, чтобы не срывать график мероприятий работы с регионами. Выяснять тему и причину вызова времени не было. По прибытии в главк меня все успокаивали, но никто не сказал, кто будет вести совещание и как надо соответствовать с учётом характера ведущего. И тут я нарвался. На совещании председательствовал, причём неожиданно и для него самого (как мне опять

же сказали позже), заместитель начальника главка — генерал Аникеев, недавно пришедший в милицию откуда-то со стороны «для укрепления» по направлению ЦК КПСС. Чувствуя себя профи в своём деле, я достаточно самоуверенно, «без должной самокритики», стал рассказывать о состоянии дел и даже позволил себе возразить Аникееву на некоторые его упрёки. Я не знал, что Аникеев как классический представитель партноменклатуры не мог допустить, что кто-то посмел с ним не согласиться, посмел возразить. И тут началось! Я оказался, по его словам, самым безответственным из руководителей, с которыми он встречался в своей жизни, я развалил всю работу в области (хотя на самом деле в эту пору показатели работы моей службы были одними из лучших в Союзе), я не знаю ответов на элементарные вопросы (на самом деле ни о чём). И я действительно не смог на них ответить, так как ответа на подобные вопросы не могло быть в принципе.

Но главная «пилюля» настигла меня через несколько дней в УВД в виде письма Аникеева начальнику УВД Панарину о моей безответственности и о том, какой я плохой руководитель службы. Но Панарин, который знал состояние дел, упрекнул меня только в том, что я не смог найти общего языка с Аникеевым. На этом «скандал» и закончился. Мой перевод в главк был окончательно загублен ещё до описанной ситуации, поэтому я особо и не переживал о случившемся. Кстати, Аникеев в годы перестройки стал депутатом Госдумы, и я неоднократно видел его в телевизионных передачах.

Выше я уже говорил, что особенно сдружился с Александром Ивановичем Цыбановым, кстати, бывшим заместителем В. И. Чижова, моего предшественника.

Цыбанов окончил Академию МВД (кажется, год моей службы в отделе кадров пришёлся на последний год его учебы в академии), был назначен в главке заместителем начальника одного из отделов, оттуда ушел в академию преподавать, получил квартиру, переехал в Москву уже с семьёй. Потом вдруг снова оказался в главке и снова на должности заместителя начальника отдела.

Цыбанов был профессионалом высокого класса, человеком абсолютной честности, как говорят, не пил и не курил, был абсолютно недоступен для «гостеприимства» в командировках. За такие качества его стали назначать заместителем руководителей групп МВД по инспекторским проверкам на местах, а руководителями этих групп, как правило, были заместители министра. Это означало, что фактическим руководителем инспекторской проверки был Цыбанов, так как замы министра приезжали на места только для участия в итоговых (по результатам проверок) совещаниях.

Бескомпромиссность Цыбанова и погубила его. Последняя его проверка была в Армении, где армянские «товарищи», не найдя общего языка с Цыбановым — а он там такое накопал (!!!), — с ведома ЦК КПСС Армении отправили в МВД СССР сообщение о «странностях» руководителя инспекторской бригады и такое понаписали, что в аэропорту в Москве Цыбанова встретили люди в белых халатах. На этом с Цыбановым как сотрудником МВД было покончено.

Предпоследний раз я встретился с ним 15 апреля 1985 года. Он приезжал в Архангельск по своим семейным делам к родителям и зашёл ко мне в отдел. Порассказал мне таких новостей из министерства, что я только хватался за голову. Кстати, в этот раз он рассказал, что Чурбанов (первый замминистра, зять Брежнева) по пьянке отморозил ноги и их ему ампутировали, а в марте он якобы застрелился. Откуда такие сведения взял Цыбанов, я не знаю, но после этого разговора я несколько

раз по телевизору видел Чурбанова, и, по-моему, он был живым и на своих ногах.

Об увольнении Цыбанова из органов внутренних дел я узнал от В. И. Витязева 23 апреля 1985 года. А 30 сентября этого же года Цыбанов позвонил мне, как он сказал, из главка, поинтересовался состоянием дел, посочувствовал, что я застрял на своей должности, и пообещал переговорить со своими знакомыми в других УВД-МВД и в академии о моем переводе. После этого он пропал.

Последний раз Цыбанова я случайно увидел в Архангельске по прошествии многих лет. Рано утром, когда я пешком шёл на службу, он пересекал проспект Ломоносова в районе улицы Суворова. На мои оклики он сделал вид, что не слышит, но, видя, что я сделал попытку его догнать, посмотрел на меня, отмахнулся рукой и пошёл быстрее. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.

Конечно, начальники областных и краевых УВД, министры союзных и автономных республик в милицейской среде представляли особую категорию служивых. Большинство из них — генералы, а они, как известно, живут и мыслят «по-генеральски», а не как мы — простые смертные, и уже поэтому их слова и поступки вызывали особый интерес у окружающих. В результате в милицейской среде, так мне казалось, существовали некие, как теперь говорят, «виртуальные» типичные образы этих руководителей, соответствующих духу времени, и мне хочется о них рассказать.

Руководителей этого звена, с лёгкой руки журналистов, в своих регионах именовали «главными милиционерами». Этот газетный штамп прочно вошёл в журналистский лексикон, и я воспользуюсь им же, рассказывая об этих типичных образах главных милиционеров разных периодов. Но должен оговориться, что описываемые мною портреты — это не конкретные люди, а собирательные, на мой субъективный взгляд, образы, которые сложились в моей голове — и не больше. Поэтому их фамилии и имена, которые я называю, являются придуманными, не имеющими ничего общего с конкретными людьми.

Именно в аспекте типичного, я считаю, интересно то, что именно отличало главного милиционера, например, 60-х или 80-х годов от главного милиционера 90-х годов прошлого века. И я понимаю, что мои субъективные суждения не застрахованы от ошибочности. Так, по моим наблюдениям и той информации, которая передаётся из уст в уста и которую никакими силами не остановишь, главными милиционерами 80-х годов, как правило, люди становились благодаря своим личным знакомствам среди «нужных» людей или благодаря стремлениям министерских начальников поставить в области или крае своего человека. Нередки в этот период были назначения главных милиционеров в результате хитроумных комбинаций и махинаций. Взятки, подкуп и т. п. частенько входили в арсенал средств достижения столь заветного поста. А главные милиционеры 90-х годов явились продуктом разрухи и неразберихи, воцарившихся в России с приходом к власти случайных и некомпетентных людей, называющих себя реформаторами и демократами, хотя ни теми и ни другими на самом деле они не были.

В этот период, как никогда, главными милиционерами регионов страны становились случайные люди, часто абсолютно непригодные профессионально. Даже министром внутренних дел мог стать и становился прораб-строитель или чуть ли не рядовой оперативник, а главным милиционером в области или крае мог стать инженер-электронщик или работник милиции, который с трудом справлялся с обязанностями начальника медицинского вытрезвителя.

За три десятка лет службы мне пришлось лично знать несколько десятков главных милиционеров, со многими из которых я был знаком задолго до их назначения на эти должности. Учёба в академии, встречи на совещаниях, командировки в различные регионы Советского Союза, совместное повышение квалификации на всевозможных курсах и совместная служба с некоторыми из них позволили сделать соответствующие обобщения.