Записки чекиста
Шрифт:
Стараясь ничем не показать, что мне понятна причина его повышенного интереса к подсудимому, я отвечал хоть и вежливо, но без подробностей, а тем более откровений.
На том мы и расстались.
Но Устинов стал приходить регулярно. И всякий раз у него возникали все новые вопросы. Наконец, в воскресенье, в нерабочий день адвокат пожаловал прямо ко мне домой.
Хотелось, отбросив церемонии, выгнать его из дома, но я удержался: а что, собственно, ему надо? Зачем пришёл? И, пригласив гостя в наш маленький
Начал адвокат издалека. Сначала поговорил о жаре, о засушливом лете, о том, как бы на полях не выгорели хлеба. Потом – о тяжёлых временах, о трудностях, которые испытывают буквально все, какие бы должности и посты они ни занимали. И лишь под конец осторожненько намекнул на то, как сложна и неблагодарна следственная работа.
– Раньше следователи могли жить гораздо обеспеченнее и лучше, – сказал он, – ведь от них нередко зависела судьба весьма состоятельных людей, готовых щедро отблагодарить за небольшие услуги.
– Раньше? – сделал я вид, будто не понимаю прозрачного намёка. – Это когда же?
– Ах, конечно во времена проклятого самодержавия. – Устинов даже поморщился, вспомнив те «проклятые» времена. Крякнул в кулак и помолчал. – Я, учтите, не собираюсь хвалить прежние порядки, но на правах старшего товарища, который много пережил, берусь утверждать, что тогда любой следователь чувствовал себя гораздо увереннее, чем теперь.
– В каком смысле?
– Хотя бы в смысле материальных благ. Вот вы, например: ни костюма у вас выходного нет, ни приличной квартиры, а работаете за десятерых. Разве это жизнь?
Продолжая, он явно хотел мне польстить:
– Способный работник, отличный следователь, к тому же ещё часто рискуете жизнью… Тот же Дятлов мог застрелить вас во время стычки! А где благодарность за такую работу? В чем она проявилась?
Я пожал плечами:
– Ни в какой благодарности, простите, не нуждаюсь…
– Напрасно, молодой человек! – Голос адвоката зазвучал решительнее, твёрже. – Родные Емельяна Дятлова очень богатые люди. И стоит вам до окончания следствия в какой-то мере облегчить его участь, как это не останется без самого щедрого вознаграждения.
Меня так и подмывало схватить его за шиворот, и – вон со двора! Но нет, нельзя. Пусть выговорится до конца, пускай выложит все, чтобы потом коллегия адвокатов смогла освободиться от «услуг» этого хапуги. И, делая вид, будто готов принять предложение, но колеблюсь, я не очень уверенно сказал:
– Над вашими словами стоит подумать… Сюда больше не приходите, это может вызвать подозрение… Жду вас послезавтра у себя на работе…
Расстались мы вполне довольные уговором. А на следующее утро я подробно рассказал о визите Устинова уездному уполномоченному ГПУ. Рассказ, очевидно, не был для него неожиданным, и он, не задумываясь, решил:
– Взятку
– Как принять?!
– Очень просто. Я уверен, что Устинов сумел хапнуть у Дятловых солидный куш для подкупа следователей. Большую часть денег он, конечно, присвоил, а энную толику хочет всучить тебе. Не возьмёшь, он и эти себе загребёт, а Дятловым скажет, что ты принял, но сделать для их бандюги ничего не мог или не захотел. Не полезут же они к нам выяснять, так это или не так. И получится, что адвокат чист, как ангел, а ты, даже мы все, проходимцы и хапуги.
– Но как же можно…
– Не спеши. Даёт – бери, да тут же и оформи «сделку» соответствующим актом, понял? При свидетеле. Так и подлеца на белый свет выведем, и деньги в государственную казну сдадим. Кого бы тебе в помощники дать? Может, Богданова?
– Мне все равно.
– Значит, вместе с Богдановым и действуйте. Желаю удачи!
Видимо, адвокат был настолько уверен в моем согласии, что явился в назначенное время со свёртком под мышкой. Смутило его только присутствие в кабинете ещё одного, незнакомого человека, но я поспешил представить его адвокату:
– Знакомьтесь. Это наш сотрудник Василий Михайлович Богданов.
– Член коллегии защитников Устинов, – поклонился пришелец.
– Можете говорить откровенно. Василий Михайлович знает все и согласен принять участие в нашем деле. Ведь мне одному могут и не поверить, – проговорил я.
– Совершенно верно, – адвокат снова отвесил Богданову вежливый поклон, – заранее благодарю за помощь.
И, аккуратно положив свёрток на край стола, добавил:
– Родственники Емельяна Дятлова убедительно просят вас принять небольшой подарок…
В свёртке даже по тем временам оказалась очень значительная сумма денег.
– Если не трудно, напишите расписочку, – учтиво попросил Устинов. – Придётся, знаете ли, отчитываться за расход средств. Честному слову теперь, к сожалению, никто не верит…
«Подлец! – хотелось крикнуть. – Ещё смеешь о честном слове говорить. Или решил меня распиской окончательно к рукам прибрать?» Но не крикнул, наоборот, с готовностью согласился:
– О, пожалуйста, пока Василий Михайлович будет пересчитывать деньги, я успею написать расписку. Вдвоём мы справимся быстро.
Считал Богданов не торопясь, основательно, перекладывая бумажку за бумажкой и время от времени поплёвывая на кончики пальцев.
А я тем временем быстро писал так необходимый адвокату документ. «Мы, нижеподписавшиеся…» – начинался он, и дальше перо выводило все, что полагалось.
Устинов был явно доволен ходом оформления сделки. Сидя на стуле, он поглядывал то на меня, то на Богданова, и на губах его играла чуть покровительственная улыбочка: кто, мол, не рад неожиданно свалившемуся богатству…