Записки гробокопателя
Шрифт:
Рост в донкихотском обличье, спускаясь на парашюте, проламывал крышу КБ, а за ним, чуть приотстав, тоже на парашюте, оседлав Котю, спускался Санчо Панса — Юрка. Хотя Вениамин Анатольевич Котю ни разу не видел, изобразил его очень похоже.
— Хвост терьерам не положен по стандарту, — сказал за его плечом Юрка.
— Думаешь или знаешь? — не оборачиваясь, спросил Вениамин Анатольевич и протянул ему карикатуру. — На, прикалывай.
Юрка приколол карикатуру на кульман Роста. На кульмане у него уже висело четыре карикатуры, эта была пятая.
— Ты карточку заполнил? —
— Все будет, все будет, — успокоил его Юрка, прикнопливая к кульману ватманский лист. — У кого штамп сборочный?
— Приветствую, — послышался знакомый гундосый голос.
— Опаздываете, Ростислав Михалыч. Рабочий день уже начался. Технический совет, а вас нет.
— Не будьте классной дамой, — сказал Рост, неторопливо распаковывая полевую сумку. Надел очки, внимательно рассмотрел карикатуру. — Вот — совсем другое дело! Молодец, Веня. Спасибо.
— Стараемся.
— Как Вита, Юрик?
— Лучше. Ждет вас сегодня, — ответил Юрка. — Я там «Московскую правду» купил с кроссвордом.
Рост собрал со стола бумаги.
— Я — на техсовет, Вита позвонит, скажи, буду у нее после работы. Чего купить, спроси.
Рост вошел в шумный кабинет главного конструктора, и там сразу стало тихо.
В последней командировке Рост составил небывалый документ: перечень ошибок в конструкторской документации, выполненной в КБ. Перечень был длинный и очень явно попахивал прокуратурой. На девяносто процентов Рост занялся этим склочным делом из деловых соображений, но была у него еще одна цель: отучить наконец начальство без конца гонять его по командировкам. Главное, держали его там без особой нужды, чтоб подальше от КБ, чтоб воду не мутил. А прогнать совсем не решались. Рост, посмеиваясь, сочувствовал начальству: «Проглотить — невкусно, и выплюнуть — жалко».
— …Разбиваются не всегда до смерти, иногда — до самой смерти, — говорил Рост за дверью своим обычным скучным голосом. — С вами именно так и случилось.
— Вы, Ростислав Михайлович, будете меня учить, когда станете начальником отдела!..
— Когда я стану начальником отдела, я вас учить не стану. Я вас уволю за несоответствие занимаемой должности.
— Ростислав Михайлыч! Я прошу вас быть сдержанней, — умоляющим голосом сказал начальник отдела. — Нельзя же так.
— Можно, — не меняя ноты, сказал тот, — и, к сожалению, нужно. Благодарите Бога, Александр Львович, что вы завод визитами не балуете, а то бы вам там работяги показали, с чего начинается родина.
…Дверь распахнулась, Рост вышел из кабинета. В своей нижней, как он называл, кожаной куртке, верхняя, подлинней, висела на его кульмане.
Руки в карманы, голова прижата к плечу, как у боксера или кривобокого, глаза в пол. Снял очки.
— Ну чего, — спросил Юрка, — не зашугали?
Рост сложил бумаги в полевую сумку, запер ее в стол, потер челюсть.
— Нехороший вы человек, Ростислав Михалыч, — раздался за кульманом голос начальника отдела. — У Александра Львовича с сердцем из-за вас плохо.
— Должности хорошего человека в штатном расписании нет, — не оборачиваясь,
Конечно, Юрка проболтался. С испуга.
Лечащий врач сказал Юрке, когда тот представился «сыном», что, во-первых, сыновей у больной Вербицкой нет; во-вторых, еще не готовы результаты гистологии и вообще пока ничего конкретного он сказать не может.
Рост был еще в командировке, посоветоваться не с кем; и Юрка позвонил Людмиле Леонидовне. Сказал, что Вита не в Прибалтике, а в Москве, в больнице. Живот ей разрезали.
— Негодяй! — крикнула в телефон Людмила Леонидовна. — Как ты мог скрыть?!
И бросила трубку.
Два дня Юрка не решался показаться Вите на глаза. А сегодня купил цветов и в неурочное время проник в больницу замаливать грехи.
— Господи, — вздохнула Вита, подставившись под поцелуй. — Цветы-то зачем? У меня их и так будто на похоронах… Каешься?
— Так ведь врач не поверил, что сын, а я испугался: вдруг — рак.
Соседка по палате, услышав страшное слово, в ужасе приподнялась на койке.
— Давай-ка мы лучше в коридор, — Вита кивнула на дверь. И в коридоре сказала: — Пугаться, Юрик, никогда и ничего не надо. Бессмысленно. Вот ты позвонил. Ну и что — шов у меня быстрее заживет? Теперь Лидка сорвется…
Юрка стоял, понурив голову, смотрел в окно.
— Ладно, что сделано — сделано, не исправишь. Ты вот что. Возьмешь у меня в секретере справку о состоянии здоровья. И отнесешь в «Интурист». Я тебе напишу — кому. У них через два месяца группа в ГДР: справка еще действительная. Поеду в ГДР. Тетке в «Интурист» захвати икры — пару баночек. Она у меня в тумбочке. Рост принес, дуралей… Сидит без копейки…
— Все сказали? — подражая Росту, холодно поинтересовался Юрка.
— А что такого? — встрепенулась Вита. — Выйду отсюда и поеду. Очень даже хорошо прокачусь.
— А вы знаете, о чем сейчас ваши толкуют? — Юрка большим пальцем ткнул назад, за плечо. — Кому с работы увольняться, чтоб вам судно подавать…
— Ну и пусть. А мы молчком, понял? Там видно будет. — Вита покрутила в воздухе полной гладкой рукой с большим синяком на сгибе. — Главное, справку вези. Слушай-ка! — она хлопнула в ладоши. — Я тебе не сказала, что Рост отмочил? Башку покрасил.
Юрка постучал себе кулаком по лбу:
— Дает!.. То-то я смотрю, у него пролысь фиолетовая!..
— Нет, ты только подумай! — не унималась Вита. — Ну, что с ним делать? Брошу его к черту! Выйду отсюда и брошу.
— Вы сначала выйдите.
— Да было бы чего красить!.. Он же плешивый, твой Рост!
— Не мой, а ваш.
— Наш, — улыбнулась Вита. — Справку неси.
— Интересно, а что вы кушать там будете, у немцев?
— Господи! Да что мне — в Германии пары картошек вареных не найдется! Гебен за мир бите цвай… Как картошка будет?