Записки истребителя
Шрифт:
– Как дела?
– обратился он к Кузьмину. Рамазанова привлек мальчишеский вид девятнадцатилетнего летчика.
– Воюешь? Кто у тебя ведущий?
– Воюю, товарищ бригадный комиссар. А ведущим у меня младший лейтенант Кожевников.
– Слыхал я про ваше звено. Хорошо воюете. А что же у вас ни одного ордена нет?
– Нам про это знать не положено. Наше дело воевать, а к орденам представляет начальство,- весело отвечал Кузьмин.
– Летали сегодня?
– Только что возвратились.
Кузьмин определенно нравился Рамазанову.
–
– обратился комиссар уже ко всем.
– Этого и ждем, - раздалось сразу несколько голосов.
– Только когда, товарищ бригадный комиссар?
– Ждите, товарищи. Время работает на нас. Сами, наверное, видите, что фашисты выдыхаются. Судя по вашим докладам, готовятся зимовать в донских станицах.
– Вот бы их зимой накрыть на Дону, как под Москвой накрыли, - сказал Соколов.
– Нам бы только самолеты отечественные получить! Эти "харрикейны" так надоели, что нет никакого терпения. Ни скорости, ни связи. Хорошо, что наше оружие установили, а то бы совсем труба.
– Будут и самолеты. Будут.
– Помолчав немного, Рамазанов сказал: Сегодня ваши соседи - штурмовики - за хорошую работу ордена получают. Думаю, и вы в скором времени получите.
Откозыряв, Рамазанов пошел к штурмовикам.
Когда остались одни, Кузьмин спросил комиссара полка: - Что же нужно сделать, чтобы быть награжденным?
– Мы награждены доверием народа, - сказал комиссар.
– Бьем фашистов, отстаиваем нашу страну. Это большая честь и самая большая награда.
Комиссара поддержали другие.
– Да не за орденами я гонюсь, - защищался Кузьмин.- Дело не в наградах. Но все-таки как-то лучше, если с орденом.
Все засмеялись.
– У него губа не дура, - заметил Соколов.
Пока мы вели этот разговор, штурмовики обратились к командованию с просьбой слетать на задание в честь годовщины полка в составе всего полка. Вылет был разрешен. Целью штурмового удара явились эшелоны на станции Каменка, автомобили на дорогах. Задача истребителей состояла в прикрытии штурмовых действий и подавлении зенитной артиллерии противника.
Взлетели быстро. К цели подошли внезапно. Зенитные батареи, охранявшие Каменку, одна в саду, другая в открытом поле, были накрыты реактивными снарядами истребителей. Почти одновременно пошли в атаку штурмовики. Там, очевидно, стоял эшелон с пехотой.
Видно было, как в разные стороны удирали обезумевшие фашистские солдаты. Бомбы штурмовиков падали на вагоны. Длинные пулеметные очереди настигали бегущих.
Гитлеровцы получали возмездие.
Только тогда, когда у штурмовиков и истребителей не осталось ни одного патрона, ведущий дал сигнал сбора. Группа взяла курс на восток.
В столовой было торжественно. Сооруженную наспех сцену украсили колосьями пшеницы. Это постарались девушки-красноармейки из батальона аэродромного обслуживания. Их отпустили на вечер и разрешили одеться в штатское. Рядом с лакированными лодочками можно было видеть простые солдатские сапоги, с защитного цвета матерчатой юбкой - крепдешиновое платье. Пришли и девушки
Глядя на сцену, убранную колосьями, могло показаться, что предстоит провести не военный вечер, а заслушать отчетный доклад председателя колхоза. Появились командир штурмового полка, комиссар, начальник штаба. Короткая речь - и началась церемония вручения орденов. Первым подошел Морозов, потом Саша Загородний, они награждены орденом Ленина. За ними - летчики, которым вручали ордена Боевого Красного Знамени. При каждом вручении баян исполнял туш, а присутствующие горячо аплодировали. С восторгом и гордостью смотрели мы на орденоносцев.
После вручения орденов - ужин, а потом танцы, пляски. В 23 часа, когда кружившиеся пары только что закончили вальс, вдруг раздался громкий голос:
– Красноармейцы батальона, выходи строиться!
Команда касалась девушек-красноармеек, ее отдал лейтенант, командир роты из батальона авиационного обслуживания.
– Как ты осмелился здесь кричать?
– набросилось на него сразу несколько человек.
– Ты что, здесь хозяин?
Перед лейтенантом в угрожающей позе появился Коля Орловский, богатырского телосложения красавец летчик.
Командир роты, конечно, не предвидел такого оборота и стоял, не зная, что ему делать. Неудобно было перед своими подчиненными, и в то же время он понимал бессмысленность сопротивления такому единодушному напору летчиков. На помощь пришел комиссар штурмового полка.
– Вы, - обратился он к лейтенанту, - наверное, не в курсе дела: командир вашего батальона разрешил девушкам сегодня, по случаю нашего торжества, танцевать до конца вечера.
Все обошлось хорошо. Танцы продолжались с прежним задором.
Расходились поздно, когда на востоке уже занималась заря. Досыпали на аэродроме прямо у самолетов и в землянках.
158-Й ВЫЛЕТ
Несмотря на прекрасную погоду, заданий не было до полудня. В 13.00 застучал телеграф, солдат-телеграфист переписал с ленты телеграмму и передал ее оперативному дежурному.
Через несколько минут летчики получили задачу непосредственным сопровождением прикрыть двенадцать штурмовиков до цели и обратно. Штурмовики наносили удар по железнодорожной станции Алексеевка, где скопились эшелоны с живой силой, боеприпасами и топливом.
Маршрут знакомый, но трудный: предстоит преодолеть линию фронта, пролететь восемьдесят километров в глубь территории, занятой противником, и обратно.
В группе прикрытия четыре истребителя - две пары: я с Соколовым и Лавинский с Кузьминым.
Штурмовики летят в полном строю. Моя пара прикрывает их от нападения противника со стороны солнца, Лавинского - с противоположной. Идем над территорией противника. На небе ни облачка, солнечные лучи ослепляют. Миновали зенитную оборону. Вдали справа чуть заметными на встречных курсах пронеслись четыре самолета - это, безусловно, немцы. Они либо не видели нас, либо сделали вид, что не видели, и, не меняя курса, скрылись в восточном направлении. Посматриваю вокруг, в воздухе по-прежнему спокойно.