Записки Клуба Лазаря
Шрифт:
— А сэр Бенджамин часто заходит к мистеру Брюнелю? — спросил я, желая больше узнать об отношениях врача и пациента. — Как я понимаю, у мистера Брюнеля проблемы со здоровьем.
— В последнее время в его самочувствии случались резкие перепады. Он часто испытывал недомогания. Сэр Бенджамин делает все, что в его силах, но Брюнель не желает отдыхать и хотя бы на время отвлечься от работы. Он не любит передавать кому-либо полномочия и хочет все держать под контролем. Сэру Бенджамину стоило немалых сил уговорить его уехать на юг — это был единственный способ оторвать его от работы. Наконец мистер Брюнель сдался и решил
— Полагаю, за время вашей совместной работы с ним вы немало повидали?
— Да и не говорите, — согласился молодой человек, отодвинув лист с цифрами, прежде чем поставить на стол чашку. — Сэр Бенджамин рассказывал вам историю с монетой?
— С монетой? Нет, кажется, не рассказывал.
— Это было еще до меня… наверное, лет десять назад. Мистер Брюнель любил показывать своим детям один фокус. Он убеждал их, будто может проглотить полсоверена, а затем доставал монету из уха. Кажется, это называется ловкостью рук. Он много раз повторял этот фокус во время рождественских праздников и дней рождений, но однажды у него не получилось. Он положил монету в рот и стал говорить с гостями. Мама часто говорила мне, что нельзя разговаривать с набитым ртом, и мистеру Брюнелю тоже следовало знать об этом, потому что он проглотил монету.
— Печально.
— Да, именно так. Сначала он решил, что все образуется, но где-то через неделю у него начались приступы кашля. Тогда он и обратился за помощью к сэру Бенджамину, который с тех пор стал его личным врачом. Добрый доктор обследовал мистера Брюнеля и установил, что монета застряла в одной из трубок, ведущих к правому легкому. Как они называются, доктор?
— Бронхи, — ответил я.
— Да, верно, бронхи. Он велел мистеру Брюнелю отдыхать, пока ему будет оказываться надлежащее лечение. Мистер Брюнель выяснил, что монетка шевелится, когда он наклоняется вперед, а затем возвращается на место, когда он снова выпрямляется; ее движение вызывало кашель. Таким образом, монета двигалась подобно клапану и закрывала проход в легкое.
Я откашлялся, представляя, какое неудобство это доставляло мистеру Брюнелю.
— Ужасно неприятно, — продолжал Уэйкфилд, заметив мою реакцию. — Несколько дней спустя доктор прорезал отверстие в трахее и засунул туда пинцет, сконструированный его пациентом.
— Он вытащил монету? — спросил я, потрясенный невероятной историей.
— Нет. Вмешательство в легкое вызвало такой сильный приступ кашля, что доктор испугался и прекратил операцию из страха причинить неоправданный вред. Монета находилась в организме мистера Брюнеля больше месяца. Он не хотел ждать и вернулся к своей работе. На этот раз его мастера сконструировали вращающийся стол. Брюнеля привязали к нему так, что, когда он лежал на столе, его голова была у пола, а ноги подняты к потолку. После этого доктор похлопал его по спине.
Я рассмеялся, представив себе эту картину.
— Хотите сказать, его выбивали как старый ковер? Да, впечатляющее зрелище!
— И не говорите, — засмеялся Уэйкфилд. — Но у них получилось. Удары заставили монету выкатиться через рот. Бум! И на пол упала сияющая золотая монета. Хорошая новость мгновенно разнеслась по Лондону. Мистер Брюнель сам настоял, чтобы этот случай был подробно освещен в газетах и люди, у которых возникли подобные проблемы, знали, что им делать.
— Этот человек не раз оказывался
Попрощавшись с любезным мистером Уэйкфилдом, я вернулся в больницу. История о монете и давней дружбе между инженером и доктором укрепила меня во мнении, что если я доверяю Брюнелю, то могу доверять и Броди, и все-таки я не был до конца уверен в своем начальнике. У меня появилась новая проблема: нужно было посмотреть конспекты, не привлекая при этом внимания их нового хранителя.
В конце дня я проводил очередное вскрытие для своих студентов. Но мысли мои были далеко — я думал лишь о том, как раздобыть конспекты, которые, по словам Уэйкфилда, должны были находиться в кабинете Броди. По правде говоря, это было совсем не то место, куда я часто заходил, но к тому моменту, когда студенты покинули аудиторию, у меня уже созрел план, который я более детально обдумал во время ужина в клубе. Приятно было чувствовать, что все держишь под контролем.
Когда я вернулся домой, мой ключ поначалу отказался поворачиваться в замке, и мне пришлось немного повертеть его, прежде чем он встал на место. Повесив в прихожей пальто и шляпу, я вошел в гостиную, размышляя над тем, отправиться ли мне сразу в кровать или пропустить перед сном стаканчик для успокоения нервов.
Я выбрал последнее, однако не успел переступить порог гостиной, как из-за двери кто-то выскочил, повалил меня и прижал к полу. Чья-то нога стояла у меня на спине, удерживая на месте, пока невидимый враг шарил у меня по карманам. Второй человек сидел в моем любимом кресле, которое, судя по его дорогим ботинкам, находилось всего в нескольких дюймах от моего носа.
— Добрый вечер, доктор Филиппс, — сказал человек в кресле. Он говорил таким невозмутимым тоном, словно пришел на заранее назначенную встречу. — Почему бы вам не подняться и не сесть?
С моей спины убрали ногу, кто-то схватил меня за воротник и поставил на колени. Из-за стола вытащили стул. Я заметил лежащий на ручке кресла револьвер и решил последовать совету. Встав, я занял предложенное мне место.
Внимательно посмотрев на длинное, с окладистой бородой лицо сидевшего в кресле человека, я рискнул оглянуться и посмотрел на того, кто стоял сзади у раскрытой двери, которую он тут же предусмотрительно закрыл ногой. Незнакомец был все еще в шляпе — невоспитанный тип, подумал я, — однако эта широкополая шляпа и длинные черные волосы до плеч помогли мне опознать его. Без сомнения, меня решили навестить мои «друзья» из Бристоля. Мужчина стоял, сложив руки так, что я не мог понять, вооружен он или нет. Однако я знал, что пистолет у него был. Мой собственный пистолет остался в кармане пальто, висевшего в прихожей, и небольшим утешением служил лишь тот факт, что на этот раз, возможно, они не стали обыскивать мой дом.
— Надеюсь, ваше путешествие из Бристоля прошло удачно? — спросил я, стараясь говорить непринужденным тоном, чтобы разрядить ситуацию.
Человек в кресле, вероятно, главный в этой шайке, улыбнулся.
— Наша дорога была не такой извилистой, как ваша. Мы предпочли ехать поездом — это куда удобнее, чем на корабле.
— Что я могу сделать для вас, джентльмены? — спросил я, продолжая играть роль радушного хозяина. — Вы что-то забыли после вашего последнего визита?