Записки нечаянного богача 4
Шрифт:
— Я вас слушаю, — вальяжно и с некоторой озабоченностью делового человека отозвалась трубка голосом моего друга Андрюхи.
— Барон, это я. Ты сейчас где?
— Волк, ты, что ли? А что за номер левый? Ты где сам-то? — зачастил он уже нормальным голосом.
— Андрюх, по порядку: да, это я. Номер не левый, а правый. Я в Африке. Перехожу на приём, — дисциплинированно ответил я.
— А… А! А я в Москве, вчера только прилетел. Горно-обогатительный наш летал инспектировать. Тебе от Вали и Светы приветы огромные, в гости
— В гости — это очень хорошо. А то устал я от жары, честно говоря. И как там комбинат? — переходить к делу почему-то было тревожно.
— Как положено — обогащает. Руду — металлом, нас — деньгами, — довольно поведал Барон, бывший там каким-то соучредителем.
— А скажи-ка мне, друже, ты знаешь такие слова: бустезит и монацит? — перешёл я к сути.
— Бастнезит? — на автомате уточнил он.
— Ага, вот это слово, да, — нет, геология — по прежнему не моё. Но я знаю, у кого спросить.
— А ты с какой целью интересуешься? — ого, как напрягся.
— А я тут гору одну нашёл. Ну — как нашёл? Подарили мне её, гору эту. И вот там, говорят, в округе этой хренотени валяется кругом — ахнуть.
— Ты свалил бы с той округи, Волк, рысцой, и девчонок отогнал подальше, — тут же отозвался, перебив меня, Барон, явно говоря очень серьёзно, чем удивил.
— Подробнее? — я прижал трубку покрепче. Андрей, как многие бывшие и нынешние боксёры, не имел привычки наводить суету на пустом месте. Взгляд Головина стал неприятным прямо физически, как в душу смотрел. Потому что уточнял я, в точности повторив его тон, тот самый, пакостно-спокойный и ровный.
— Навскидку — в тех рудах, кроме обычных редкозёмов, очень часто находят всякую крепко фонящую дрянь, — сказала трубка напряжённым голосом Андрея.
— Например? — второе уточнение вышло таким же тусклым, как и первое.
— Торий. Уран, — этот размеренный ответ из далёкой Москвы выбил внутреннего скептика, как страйк — кегли, только подмётки мелькнули. А фаталист пристал к реалисту с вопросами, когда именно у Лорда отрастёт вторая голова, и сможет ли он при таком тюнинге зарабатывать вдвое больше?
— Слушай задачу, Андрюх, — голос мой стал ещё скучнее, хотя, казалось, дальше было решительно некуда. — Собери группку толковых и малообщительных, вроде Клима. В идеале бы — глухонемых. Завтра вылетай с ними и инвентарём в город Додома, республика Танзания, континент Африка, планета Земля. Встретят и проводят. Нам надо провести разведку быстро, тихо и хорошо. Очень хорошо.
— Очень хорошо… — Барон не то просто повторил последнюю фразу, то ли согласился. — С кем связь?
— Я, Тёма или Серёга, — лаконичность его была очень кстати. Лишних слов не хотелось. Вообще никаких не хотелось, откровенно говоря. — Давай, приветы семье от нас.
— Добро. Гляди там.
— Буду.
Головин забрал трубку, хмурый, как туча. Но хоть с вопросами не полез. Только еле заметно приподнял левую бровь, глядя на меня. Я в ответ досадливо чуть качнул головой, как тренер из фильма «Джентльмены», которого сыграл Колин Фаррелл. На нормальный
— А ты, Тём, чего не пьёшь? — голос мой звучал фальшиво-бодро, как позывные радио «Юность» в глухой ночной тайге. Или на внутреннем наглухо зарешёченном дворике заведения, вроде «Белого лебедя» или «Чёрного дельфина».
— Я так понимаю — праздничек блыснул? Ну что ж, пойдем в ямку, — до противного удачно ввернул он цитату из «Калины красной».
— Это ты, брат, радоваться не умеешь просто. Умеешь — радуйся, не умеешь — так сиди, — замечательный фильм, для любого почти случая в жизни можно правильные слова там найти.
— Радоваться я вполне умею. Только редко случается. Особенно, когда рядом появляешься ты, ходячий инкубатор головняков!
— Серёг, ты что скажешь? — отвернулся я от военного. Потому что он своей правдой и впрямь глаза колол.
— Я, наверное, Андрея подожду, и его вердикта. И тогда скажу что-нибудь, — с почти вернувшимся хладнокровием ответил Ланевский. — А ты когда у него спрашивал про «Подробнее» и «Например» — там о чём разговор был? У тебя когда лицо такое становится — во мне начинает горько плакать страховой агент.
— Красивый образ, живой, даже неожиданно от тебя. Но, в целом, правильно он начал. За кадром остались слова «фонящая дрянь», «торий» и «уран», — спокойно ответил я.
Лорд скованным, чуть судорожным движением извлёк из кармана оба камушка и положил на половик-циновку-скатерть подальше от нас, еды и напитков. А Головин сразил наповал, запрокинув голову, но вместо вполне ожидаемой витиеватой ругани выдав старую песню группы Smash: «О, Боже, дай мне сил / И терпенья одолжи / Против зависти и лжи». Красиво пел, проникновенно, от души.
Глава 8
Тайны Качвано Пэндо
Вопреки ожиданиям Головина, праздник продолжался. Принимающая сторона пела и плясала, водила хороводы у костров, иногда присылая делегатов чтоб выразить исключительное почтение и глубокую признательность за спасение Маленького Огня, Мотэ Мдого, нашему наземному столику. Перед Мсанжилэ образовалась приличная куча подарков — каждый считал долгом пространно выразить личное уважение старой ведьме. Как объяснил Илюха, бабка редко радовала односельчан выходом в люди, не каждый год. А так и не скажешь — для баобабовой затворницы Мать Куду выглядела вполне общительной и компанейской, даже сплясала что-то вместе со светившейся счастьем чёрной жемчужиной.
Через неё и Умку шаманка поведала о том, что дух горы Качвано Пэндо и вправду зол и силён, но моя северная магия наверняка одолеет его. Странно — в видении или сне мы вполне нормально понимали друг друга без переводчиков. И меня, а, главное, внутреннего скептика, не покидало чувство, что бабка недоговаривает, при том прилично. Но истории о том, сколько шамбала погибло или заболело после прогулок возле тёмной скалы, нагоняли тоску. Чего вот и вправду им было не найти какой-нибудь ма-а-ахонькой кимберлитовой трубочки? Без всяких уранов и ториев.