Записки нечаянного богача 4
Шрифт:
Опуская специальные термины, Зинаида Николаевна выразила полную убеждённость в том, что мы находились на пороге грандиозного открытия. За такие месторождения, по её словам, раньше полагались баснословные премии и прочие ордена. Минимум пять металлов, важных и необходимых любому государству, где промышленность развита лучше, чем в Танзании, были здесь. И, судя по её прикидкам, в таких количествах, что промышленно подкованные страны наверняка выстроились бы в очередь, чтобы приобрести долю или даже дольку в этих щедрых недрах. Внутренний фаталист сперва бегал кругами и голосил тонко сугубую нецензурщину, а потом опал под
Лорд опустился на сухую жёсткую траву рядом. Здесь, под акацией, было теперь, наверное, единственное спокойное место в округе Качвано Пэндо, где мы не путались бы под ногами тех, кто точно знал и делал своё дело.
— Бумаги готовы, Дим. Земля официально твоя. Это стоило немного денег, но, полагаю, тут не тот случай, чтоб экономить на спичках.
— Не тот, да. А спички нам пригодятся. А ещё соль и мыло, — кивнул я, думая о своём.
— Поясни? — с каким-то даже равнодушием попросил он.
— Если мы эту партию неправильно разыграем — потеряем всё, думается мне. Вообще всё. И жить, если несказанно повезёт, будем, чтоб никто не нашёл, в таких местах, где соль, спички и мыло — лучшая валюта. И водка ещё…
— Значит, ошибаться не стоит, — логично, с прибалтийским спокойствием ответил Ланевский.
— Не то слово, — согласился я.
— Ну ты даёшь, Волков! — выдохнул плюхнувшийся на траву рядом Головин. И сунул нам какую-то распечатку.
— Это чего, если вкратце? — мне на буквы и цифры даже смотреть не хотелось, а вот Серёга впился в строки глазами так, что не прожёг бы.
— Бабка промежуточно подбила бабки, — скаламбурил Тёма. — И как думаешь, кому продашь холмик? Голландцам или китаёзам?
— А причём тут китайцы? — удивился я.
— Ну а кто за последние несколько десятков лет только и делал, что открывал да приобретал всё редкое и радиоактивное? Думаю, товарищи предложат хорошую цену, Дим. Но решать, конечно, тебе. Ты что думаешь, Серёг?
Лорд не ответил. Он что-то строчил в планшете с такой скоростью, что пальцев не видно было.
— Я вот думаю, за пару дней обнюхают научники горку — и по домам. Выставишь её на аукцион, будешь ставки принимать. Лафа, — прищур Головина никак не «бился» с аудиорядом. Я продолжал хранить молчание. До тех пор, пока Ланевский не выдохнул длинно, прочитав что-то в пиликнувшем планшете и отложив его в сторону.
— Перестраховал, — пояснил он непонятно на мой вопросительный взгляд. Пришлось сделать эдакий округлый жест ладонью, мол, «ну и?».
— Твою и наши жизни и здоровье перестраховал, и девчонок. И детей. И основные предприятия, но там чуть больше времени займёт. Англичане ставки задрали, чуйка у них — как у легавых. Пришлось через Италию и арабов, — со второго раза он справился получше, но легче от этого снова не стало. Мы замолчали.
Реалист внутри,
— Тём, — продолжая в упор хмуро смотреть на Качвано Пэндо, негромко произнес я. И продолжил, краем глаза заметив, что Головин повернулся ко мне, — вероятность того, что инфа из этой бумаги вылетит за охваченный твоими периметр, в процентах?
— Сто, Дим, — кисло ответил тот.
— Криво спросил, да. Вероятность того, что это произойдёт в ближайшую неделю, и не от нас троих?
— Десять, навскидку. Если наука останется здесь — четыре, наверное, — он говорил медленно, будто пытался услышать мои мысли.
— Так, мужики. На всякий случай — простите меня. Кто ж знал, что тут кроме малярии и прочих жёлтых лихорадок ещё и такой триппер водится, — поморщился я. А парни наоборот вроде как оживились. — Нужен борт на Москву, прямой, скорый, чем быстрее.
Лорд тут же подхватил планшет. А Головин протянул мне чёрную трубку спутникового телефона с откинутой здоровой антенной. Повезло мне с друзьями.
Номер набирал по памяти. Она удивилась, потому как и предположить не могла, что именно эти цифры понадобятся прямо здесь и сейчас, но не подвела. Гудки прервал спокойный, уверенный, негромкий баритон:
— Я слушаю!
— Здравствуйте, отче. Дмитрий Волков беспокоит. Уделите минуту? — оба друга вытаращились на меня. Они явно ждали других слов.
— Здравствуй, Дима! Рад слышать тебя, как раз на прошлой неделе вспоминал наш с тобой разговор в Могилёве, — то, что голос в трубке насторожился, почуял только внутренний скептик, с его оголёнными нервами. В остальном же фразы звучали всё так же уверенно и даже приветливо.
— Вот и я решил к нему вернуться, отец Ларион. Мы сможем встретиться сегодня ближе к вечеру или завтра в первой половине дня?
— А… ты успеешь? — с сомнением уточнил собеседник.
Внутренний фаталист, не вставая из кустов, затянул слезливо: «На дере-е-евне нигде-е-е нам не спрятаться», тыча в небо фиги гипотетическим спутникам-шпионам. Скептик взвыл на мотив арии князя Игоря: «О, дайте, дайте мне лопату! Мне схорониться надо поскорей!». И лишь реалист, пытаясь хоть как-то угомонить этих танзанских соловьёв, взывая к разуму, напоминал, что наш маршрут к подаренному на свадьбы острову особой тайной не был, а оттуда тоже лететь не близко.
— Успею, — опять я сперва кивнул, а потом продублировал словами.
— Хорошо. Я с утра буду в монастыре Истринском. В соборе найдёшь меня, в полдень. Тебя проводят. Один будешь? — в трубке что-то шелестело и еле слышно щёлкало бумагой и клавишами.
— Со мной будет Артём Головин.
— Хорошо. Тогда до завтра. Ангела в дорогу, Дима!
— Благодарю Вас, отче! — искренне ответил я и отдал трубку Тёме.
— Никак, грехи замаливать собрался? — спросил он, убрав аппарат и помолчав.