Записки о Бухарском ханстве
Шрифт:
Пробыв в Бухаре 45 дней, отправился я 13 февраля обратно, с выступившими в ту пору караванами; 6-го марта пришли мы на реку Куван, 9-го на Сыр, 9-го апреля на Иргиз, а 18-го в Орск. Подробности пути и разные замечания изложены ниже по порядку и по связи предметов.
О хивинцах и отношениях их и других областей Средней Азии к кайсакам
До 1824-го года хивинцы грабили и обирали кайсаков ежегодно, но положенного сбора с них не было. После неудачного опыта нашего, посылки вооруженного каравана [61] , хивинцы сделались смелее и стали высылать отряды далее, до самой Сырдарьи, и грабить еще более и наглее. Тогда чумекейцы послали послов и обещались доставлять сами в Хиву закят с тем, чтобы хивинцы уже их не грабили; дело состоялось, и этот порядок длился до 1832 года. Тогда чумекейцы (Утятлеу-бий, отделения Кульбы, и Азнабай, отделения Джильдер) поехали в Хиву, в надежде выслужиться у хана и, поссорившись с однородцами, которые неуравнительно вносили закят, — предложили хану, чтобы он снова посылал сам сборщиков, закятчиев своих, как водилось прежде. Хан только этого и ждал; с того времени хивинцы ездят по Сырдарье, до самого Ак-Мечета Ташкентского [62] ,
61
«посылки вооруженного каравана…» В ноябре 1824 г. оренбургские власти снабдили крупный торговый караван, отправлявшийся в Бухару, вооруженной охраной (500 солдат и казаков при двух пушках), чтобы обеспечить его благополучный проезд по Казахстану. Однако в январе 1825 г. близ горы Биш-Тюбе, на полпути от Сырдарьи до Бухары, этот обоз был разгромлен и разграблен четырехтысячным отрядом хивинских войск.
62
«Ак-Мечета Ташкентского…» Ак-Мечеть — крепость, воздвигнутая Кокандским ханством (которому подчинялся Ташкент) на казахских землях; впоследствии — Форт Перовский, Перовск. Сейчас — Кзыл-Орда.
Закят, или подать, когда кайсаки посылали его сами, собирался только с баранов из 40 — один; ныне же кладут в оценку весь скот, кроме лошадей, и берут баранами, кошмами, лошадьми и вещами, в чем хозяин отказать не волен; берут, что хотят. Кроме этой сороковины хивинцы берут еще кура-баши, т. е. по одному барану с загона, с овчарни, со стада. Ныне собрали хивинцы с одних чумекейцев до 3 тыс. кошм, из которых каждая стоит не менее 4-х целковых, да баранов до 28 тыс. голов; так что на деньги выходит всего более 300 тыс. руб.; и весь отряд сборщиков, до 400 человек, продовольствуется и одевается сверх того всю зиму за счет кайсаков и возвращается с награбленным имуществом. Закятчи эти выезжают в степь и зимою в одном изодранном халатишке и обирают первого встречного киргиза: сдирают с него тулуп, халат и говорят ему, что это за счет закята. Воины Ходжи-Нияза состояли большею частью из каракалпаков; были однако же и туркмены. Чиновники отряда были все родственники Ходжи-Нияза. Кайсаки называют хивинцев презрительно сарт, а в лицо — оралды или ургянджи. По Кувану чумекейцы наши сеют много хлеба; богатые кочуют, оставляя байгушей обедневших на месте, дав им корову, несколько дойных овец, и байгуши пашут, сеют семена хозяев, а урожай делится пополам. Хлеб ссыпают в ура, ямы, по 2–3 мешка, т. е. 8—12 пудов; хивинцы из хлеба этого берут подать, а именно с десяти ям одну. Главное хлебопашество на Нур-Ходже и Миг-Ботмане [63] — на том месте, где Куван разбивается на множество рукавов, которые снова соединяются, и где множество озер. Если кто из кайсаков скроет скот или хлеб, то с ним обходятся крайне жестоко; с него берут что хотят, все, и нередко еще убивают. И Ходжа-Нияз-бий казнил ныне несколько человек; между прочим у него угнано было несколько лошадей; воров поймали и обоих тотчас же повесили, по неимению шестов и вообще леса, на камышовых козлах. С Ниязом был и казы, духовный судья. Он и муллы толковали кайсакам непрестанно, что каждый кусок баранины будет харам, нечист и поведет их прямо в ад, если они не уплатят положенного закята правоверным, или если осквернят стада свои, уплачивая из оных подать христианам-русским.
63
Так по рукописи, хранящейся в Архиве АН СССР. В рукописи, находящейся в ЦГВИА СССР, это слово читается как Ленг-Ботмане.
У чумекейцев, которые в баранте [64] с алтын-япасцами (джапасцами), дюрткаринцами и кипчаками, лошадей очень мало; большей частью одни верблюды и бараны; а как в северной части степи одни только лошади могут довольствоваться круглый год подножным кормом, то чумекейцам и остается только запасать сено для баранов своих между Уралом и Иргизом, где иначе зимовать невозможно, или убираться на Сыр. [88] Обстоятельство это передает их в руки хивинцам. Два отделения дюрткаринцев (Сеит-куль и Чубан) и два чумекейцев (Тока и Куняк) поссорились в прошлом году с закятчиями хивинскими и прибили их; поэтому отделения эти зимовали между рекой Иргизом и песками Музбиль и Калмас и погубили почти весь скот свой. Сколько ни плачутся кайсаки на эти притеснения и разорения, но не имеют средства от. них избавиться; с одной стороны, по изуверству своему, внушаемому и поддерживаемому в них хивинскими муллами, с другой — зная уже по долголетнему опыту, что Россия защищать их вооруженной рукой не станет, поэтому принуждены они покоряться Хиве и терпеть; но положение их жалкое и гибельное. Доселе на Сыре у хивинцев укреплений нет, года тому 4 как послали они было человек 400 для возобновления древнего Джанкента на Сыре, но кайсаки их прогнали; в нынешнем году хивинцы хотят поставить укрепление, и Ходжа-Нияз указал уже для этого место на Миг-Ботмане. Кайсаки и особенно чумекейцы и дюрткаринцы беспрестанно говорят о том, что ожидают, не пойдут ли русские на Хиву; они бы без всякого сомнения приняли в этом деятельное участие.
64
«в баранте с алтын-япасцами…» Баранта (точнее барымта) — вооруженный набег у кочевых народов, связанный с угоном скота и захватом имущества в качестве мести за причиненную обиду. Часто являлась формой простого грабежа.
Одно племя туркменов Тляка поссорилось и подралось было ныне с хивинским ханом за то, что он хотел отдать дочь одного туркмена за хивинца; ибо туркмены не отдают ни за что дочерей своих за инородцев и обыкновенно даже не берут и у них жен, но хан уступил, они опять помирились. Каракалпаки суть чернорабочие хивинцев и расположены к ним по одному только изуверству и по слепой вере в непобедимую их силу. Бухарцы по невежеству своему и по проискам пронырливого, корыстолюбивого кушбегия останутся в случае войны ничьими; не будут ни помехою, ни пособием.
Если бы стать твердою ногою на Сыре, то нет никакого сомнения, что хивинцы
Ныне власть и влияние нашего управления простирается почти не далее пограничной черты Урала и не внушает ни кайсакам, ни областям Средней Азии особенного уважения и страха, который необходим для повиновения. На любовь и привязанность нравственную, добровольную, основанную на убеждении и рассуждении, на такую привязанность ни считать, ни полагаться нельзя. Снисходительное и миролюбивое правительство наше доселе тщетно надеялось достигнуть этим путем повиновения и спокойствия в Орде Зауральской. Неоднократно случалось мне слышать в ответ от кайсаков, которых хотел я устрашить угрозами и заставить отречься от воровского промысла своего: что русские нам сделают? Не в первый раз слышим мы эти угрозы, не в первый раз грабим их, и поколе Аллах милостив — все сходит с рук. Хивинцы — дело иное, тех не тронь.
Часть родов чумекей, дюрт-кара и роды кичкина-чиклы (которые не подходят к нам ближе Каракума), кита-киреит, тыляу и уак, уходящие на зиму за р. Сыр, вовсе не считают себя подданными русскими — это для них новая мысль. Их хивинцы приучили уже к такому безотчетному послушанию, что один хивинец, приехавший в любой аул, делает что хочет. Они так привыкли повиноваться каждому постороннему человеку, который только вздумает ими повелевать, что даже и я, например, пользовался между этими дикими, отдаленными родами, гораздо большим уважением, чем в родах близких к пределам нашим, где меня не боялись, а следовательно и не слишком уважали. Алтыняпасы и много родов Средней Орды считают себя подвластными Ташкенту, т. е. Кокану; но и за этих хивинцы нередко дерутся с ташкентцами. Некогда ташкентцы брали закят даже с чумекейцев, но теперь принуждены были уступить их Хиве. Бухаре принадлежат только кайсаки, известные под именем: илибай; это не род, а сборище, случайный сброд разных родов и отделений, около 1500 кибиток, кочующих между Яман-Кызылом и пределами Бухары в горах Букан. Они не богаты, вопреки названию своему, которое означает богатые аулы. Между Карши и Бухарой кочует еще сотни две кибиток чумекейцев. Илибай эти промышляют привозкою углей и дров в Бухару. Более подвластных Бухаре кайсаков ныне нет. Султан Сарджан-Батырь, который, обще с ташкентцами делал набеги на Омскую область, поссорился ныне с союзниками своими, образовал отдельный отряд в 300 кибиток хорошо вооруженных воинов и грабит всех соседей. Часть рода дюрт-кара подходит к Орской крепости на мену; зимуют дюрткаринцы, все равно как и кичкина-чиклы, около Каракума, идут потом за Сырдарью, за Куван, в Кызыл-Кум, и подходят ближе к р. Аму, чем все прочие. Поэтому хивинцы и наложили на них руку и собирают с них подать, но если нет снегу, который здесь заменяет воду, то роды эти не удаляются от Кувана. Вскоре, по упадке власти Арун-Газыя [65] , умершего ныне в Калуге, хивинцы сделали над родами кичкине-чикли и дюрт-кара хана — Джангазы Ширгазыева (Манапбай Каипов — тоже), сына Ширгазы Каипова, внука Каип Абулхаирова, который был ханом Хивы. Прадед этого хана Джангазыя, Абулхаир, присягнул, как известно, на верноподданство России.
65
«упадке власти Арун-Газыя…» Арунгазы Абдулгазиев — один из султанов казахского Младшего жуза («Меньшой Орды»); в связи с враждебными отношениями, сложившимися у него с хивинским ханом, был переселен царскими властями в Калугу, где и умер.
Хан этот человек еще молодой и уполномочен собирать дань с проходящих караванов, если на ту пору не случится хивинских закятчиев. Он летом подходит к Иргизу, иногда даже переходит реку эту. Он собирает также с подвластных ему родов закят и-наложил в прошлом году на орский караван двойной налог, т. е. взял по пяти со ста, вместо обыкновенной сороковины, или двух с половиной процентов, за то, что третьего года караван прошел, не заплатив закяту. Он бы разграбил караван, пришедший с 700 человеками, но караван, к счастью, завладел перевозными лодками на Сыре; переговоры шли долгое время через реку, наконец должно было выплатить требуемое. Тут, например, у одного приказчика орского 1-й гильдии купца Мусы Назарова, у Мухаммед-Шарифа Махаррамова, взято товарами на 1500 рублей. Этот же приказчик отправил, пришедши в Бухару, 615 штук бязи на 9000 рублей для мены с чумекейцами в отделение Сары-Кашка с вожаком Дюрт-Кара Кайралаповым. Этого вожака в свою очередь ограбили ташкентцы, отняли все, переранив людей. Около 20 человек ташкентцев также ограбили приказчика казанского купца Мухтара Мухаррамова — татарина Габита Халитова; взяли 415 баранов, 4 верблюда и лошадь, а самого его увезли в плен. Он торговал в аулах чумекейцев и там же ограблен. Тут же разграбили и приказчика нашего купца Ковалева.
С нашего каравана взято хивинцами с одних бухарцев на 340 бухарских червонцев, или на 5440 рублей. С татар наших берут, как известно, вдвое противу азиятцев, но я теперь не могу сказать положительно, сколько именно с них было взято. У татар наших развязывают тюки, бьют людей и собирают с неслыханными притеснениями и злоупотреблениями; из развязанных тюков хватают и тащат товары во все стороны; хозяин должен со сборщиками браниться и драться — крик, шум и всегдашний недочет. Так, например, в аулах чумекейцев, между Куваном и Яны, хивинцы сторговали в караване нашем чекмени верблюжьего сукна, посулив по 3 барана за чекмень. Хивинцы надеялись отбить ночью у кайсаков баранов и ими заплатить, но проездив всю ночь, не нашли они киргизских баранов, а потому и напали на стадо Шигабутдина Сейфульмулюкова, татарина, торгующего в Орске, и разобрали 400 баранов по рукам, избив приказчика и пастухов. С величайшим трудом отбили и отняли часть баранов этих, но всех не воротили; равным образом и часть чекменей пропала.
Ташкентцы ограбили в то же время и бухарских купцов, но отправленные в Ташкент с ярлыками хана своего, получили удовлетворение. Если посмотришь своими глазами на эти самоуправства, о коих у нас едва ли кто имеет понятие, то нисколько нельзя удивляться застою нашей азиатской торговли. Одни туркмены не даются хивинцам в обиду, как кайсаки, коими один хивинец в черной высокой шапке помыкает как ему угодно; туркмены закята не платят никакого, исправляют только казачью службу и привозят иногда подарки, коли приезжают в Хиву. Хивинцы, как известно, учредили ныне нового хана над родами: адай, биурдын, или чумучлитабын, и чикли (аит и буджюр). Роды эти большею частью кочуют или зимуют на восточном берегу Каспия, за Устюртом, но искони принадлежат нам. Хан этот известный наездник Султан Каип-Галий. Таким образом, хивинцы поставили ныне по хану на обе стороны Аральского моря и распространили власть свою далее чем когда-либо со времен заложения Оренбурга.