Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966
Шрифт:
«Потому и просвещенный, что верую»» («Рассказы…», с. 146–147).
167 О приезде А. Прокофьева, А. Чепурова и Н. Брауна к Ахматовой с извинениями – см. также: Сильва Гитович. Об Анне Андреевне // «Об А. А.», с. 353.
168 О поездке в Выборг подробно см. «Рассказы…», с. 189.
169 Наталья Евгеньевна Горбаневская (р. 1936) – поэтесса. Окончив заочное отделение Ленинградского Университета в 1964 году, Горбаневская некоторое время работала как переводчица и библиограф. Ее стихи начали ходить по рукам после того, как в 1961
Слова Анны Андреевны о боли, которой продиктованы стихи Горбаневской, подтверждены всем жизненным путем молодой поэтессы. Стихи писать Наталья Горбаневская не перестала, но выбранный ею жизненный путь рожден тою же болью. С января 1968 года Горбаневская, вместе с Анатолием Якобсоном и Ларисой Богораз, сделалась основательницей и постоянной сотрудницей «Хроники текущих событий».
«Она, – вспоминал впоследствии А. Якобсон, – сделала 10 номеров и делала их хорошо. Она вообще человек литературный, умеет писать, владеет материалом… Благодаря Горбаневской, создавшей в первых 10-ти номерах определенную традицию, «Хроника» выходила на хорошем литературном уровне» (см.: Н. и М. Улановские. История одной семьи. М., 1994, с. 408 и 410).
В августе того же 1968 года Горбаневская, среди восьмерых демонстрантов, вышла на Лобное место на Красной площади в знак протеста против вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию. Накануне она мастерила флажки и плакаты с надписями по-русски и по-чешски: «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!» и «За нашу и вашу свободу!». Она вышла на площадь, везя перед собою коляску с младенцем. С нею одновременно: Константин Бабицкий, Павел Литвинов, Лариса Богораз, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Татьяна Баева и Владимир Файнберг. Подробное описание этой демонстрации см. в книге Натальи Горбаневской «Полдень» (Франкфурт-на-Майне: Посев, 1970), а также в статье Ильи Милыптейна «Выйти на площадь» (Огонек, 1990, № 1).
Двое из демонстрантов получили тюремные сроки, трое – ссылку; Файнберг был сразу заключен в психиатрическую лечебницу; Баеву друзьям удалось выдать за случайную прохожую, а Наталью Горбаневскую спас на некоторое время младенец: она была оставлена на свободе, «признана невменяемой и отдана… под опеку матери».
Когда младенец подрос, с нею расправились по-настоящему. Три года – с декабря 69-го по декабрь 72-го – она провела в «психиатрической больнице особого типа в Казани». В журнале «Источник» (1993, № 2) среди документов из архива ЦК КПСС опубликована служебная записка КГБ, относящаяся ко времени суда над Горбаневской (1970). В ней сообщается о приговоре; о том, что Горбаневская «являлась активной участницей дерзких антиобщественных акций» и т. п.
Стихи Горбаневская не переставала писать до заключения, и в заключении, и после. Укажу на те, которые вышли до ареста в Советском Союзе: в газете «Московский комсомолец» (1965, 16 мая); в журналах «Знамя» (1966, № 6) и «Звезда Востока» (1968, № 1). В «Звезде Востока» стихи нескольких молодых поэтов, озаглавленные «Первая встреча», сопровождаются короткими характеристиками; о стихотворениях молодой Натальи Горбаневской пишет Нина Татаринова, высказывая, в сущности, ту же мысль, что и Ахматова:
«Читая их, думаешь не о рифмах, не о строках, а о жизни. О том, какой ценой это дается поэтессе, свидетельствуют заключительные
После освобождения, в 1973 году, в США вышел сборник стихотворений Н. Горбаневской «Побережье» (Ann Arbor: Ardis); в 1975-м – сборник под заглавием «Три тетради стихотворений» (Bremen: K-Presse), куда вошли ее самиздатские сборники 1972–1974 годов.
В декабре 1975-го Наталья Горбаневская эмигрировала в Париж. За границей ее стихи начали в изобилии публиковаться в журналах и отдельными сборниками. Отсылаю читателей к «Энциклопедическому словарю русской литературы с 1917 года», составленному Вольфгангом Казаком (London: Overseas Publications Ltd, 1988).
17 °C октября по декабрь 1964 года в европейских и американских газетах (например, в «Le Monde» 24 октября или в «New York Review of Books» 17 декабря) печаталось заявление Жана Поля Сартра с отказом от присужденной ему Нобелевским комитетом премии по литературе.
В общей форме Сартр сначала обосновывает отказ убеждением, что писатель никогда не должен принимать премий за свои работы. В частности же, о своем отказе получить премию после Пастернака, сообщает: «В нынешних условиях Нобелевская премия объективно выглядит как награда писателям Запада либо строптивцам с Востока. Ею, например, не увенчали П. Неруду, одного из крупнейших поэтов Америки. Речь никогда всерьез не шла о Луи Арагоне, который ее вполне заслуживает. Достойно сожаления, что премию присудили Пастернаку прежде, чем Шолохову, и что единственное произведение, удостоенное награды, – это книга, изданная за границей…» и – в некоторых переводах заявления Сартра – добавлено: «осужденная дома». (И. Э. Лалаянц. Нобелевские премии // Сов. библиография, 1989, № 2, с. 23).
171 Николай Васильевич Лесючевский… свое дело знает. – В феврале 1962 года в Москве, в Большом Театре, состоялось торжественное заседание по случаю 125-летия со дня смерти Пушкина. В Президиуме, среди начальственных лиц и официальных представителей пушкинских учреждений (Пушкинского Дома, Михайловского, Музея Пушкина и др.) находились и крупнейшие пушкинисты. Приглашен был и Оксман. По словам NN, Юлиан Григорьевич, поднимаясь по лестничке в Президиум, громко сказал, завидев за столом Н. В. Kесючевского, директора издательства «Советский писатель»: «А товарищ Лесючевский здесь от чьего имени? От имени убийц поэтов?» (После 56-го года сделалось известно, что Лесючевский причастен к аресту поэта Бориса Корнилова – тот расстрелян, и поэта Н. Заболоцкого – тот получил лагерный срок 8 лет.) О Лесючевском см. «Записки», т. 2, «За сценой»: 113.
172 …наивная иностранка… Наивный Глеб Петрович… – Речь идет о гонениях на Оксмана со стороны КГБ из-за его переписки с Г. П. Струве. Оксман передавал свои письма через американку Кэтрин Фоер или по дипломатическим каналам. Переписка касалась исключительно историко-литературных вопросов. Однако одно из писем Оксмана было выкрадено у К. Фоер в гостинице, а дипломатическая почта перлюстрирована. КГБ провел обыск у Оксмана и передал его дело в Союз Писателей.